Она ждала ребенка. Первого. Желанного. Она уже любила его. В этом было еще детское желание живой куклы и уже проснувшаяся женская страсть материнства. Она любила его, она гладила свой, еще не потерявший форму живот и рассказывала ему смешные сказки. Через накаты тошноты она пела ему детские песни. Их не надо было вспоминать — свое детство еще жило в ней. И так хотело теперь влиться в ее ребенка до капельки, до песенки, до искорки…
А потом была боль, кровь, страх, скорая помощь, врачи…и белый потолок палаты. Страшный сон. Не про нее. Это просто не может быть про нее. Белый пустой потолок палаты. И пустые глаза. И пустой живот, в котором никого нет. Пустые безразличные глаза врача: «выкидыш…» Выкидыш?! Нет, это ее ребенок! Еще сегодня он был ее ребенком, билось его сердечко, пульсировала кровь в его крохотных полупрозрачных пальчиках. Ему она рассказывала сказки и пела песни, она его ЛЮБИЛА! «Да бросьте Вы, это еще просто кусок слизи…». Пустой белый потолок. И крошечный ребенок в мусорном ведре.
Она еще не испила своего горя:
— У Вас детская двурогая матка. Вы вряд ли сможете еще забеременеть и уж точно не сможете доносить ребенка.
Пустой потолок. Странно, почему он еще не обрушился на нее.
— Господи, за что?
Господи, неужели ты есть?
Господи, где ты?
Время лечит. Боль становилась тупой, пустота постепенно заполнялась жизнью. И вот жизнь, заполнив постепенно пустоту вокруг нее, втянула ее в свой обычный ритм, дала ей оправиться и снова вошла в нее новой Жизнью.
Новую беременность она восприняла как чудо. На мгновение память вернула прошедшую боль. И вместе с новой Жизнью в нее вошел Страх. Она не пела ему песен, она боялась его любить — и любила еще больше первого. Она лежала, сжавшись в комок. Она чувствовала, что в ней живет ребенок, такой крохотный, такой беззащитный…. Защитить его, спасти! Но можно спасти от кого-то, а как спасти от себя, от своей детской матки, не способной сохранить жизнь ее ребенку.
— Господи, я не могу, Ты можешь. Помоги! Ведь Ты есть?
Это было чудо. Она доносила ребенка, в срок ей сделали кесарево и он родился — самый здоровый, самый красивый, самый любимый, самый родной. Она была самой счастливой на свете:
— Спасибо Вам за моего малыша!
Кому? — Врачам? Мужу? Себе?
— Благодарю Тебя, Господи!
Малыш был беспокойным. Крик, пеленки, бутылочки, бессонные ночи, сон урывками слились в одну сплошную полосу усталости. Животик, аллергия, режутся зубки, опять кричит пол ночи. Она была счастливой, она очень любила своего малыша. Просто очень устала. Исполнился годик. Стало чуть полегче. Она, наконец, вздохнула свободнее, оглянулась вокруг, прислушалась к себе — и вдруг поняла, что она снова беременна. Эта мысль наполнила ее спокойной радостью. Теперь у нее двое детей, замечательно! И как хорошо, что маленькая разница в возрасте. Она целовала своего малыша и радовалась, что их у нее двое. И еще сильнее любила младшего. Страхов у нее уже не было. Она знала, что если выносила одного, то сможет выносить и второго. Дни окрасились в радужные цвета. В кабинет к врачу она вошла с улыбкой, спеша поделиться своей радостью: «Доктор, я беременна!»
Врач смотрела в ее смеющиеся глаза и все не могла подобрать слов, чтобы объяснить, что прошел только год после кесарева, что швы на ее детской матке не выдержат, что ее просто могут не успеть довезти до больницы. Что ей необходимо сделать аборт…
— Нет!!!
Вы не имеете права рисковать жизнью. У Вас уже есть ребенок. И ему нужна мать….
— Нет…
Поймите, он все равно не выживет, Вы не доносите его, это не возможно. Ради чего Вы рискуете собой?
— Нет.
Но поймите, там ведь еще ничего нет, просто кусочек слизи…
А вот это она уже слышала. И знала, что это не правда, что в ней живет ее ребенок, ее малыш, человек. Пусть маленький, но человек. И если первый раз произошло несчастье, то теперь ей предлагают самой, добровольно принести его палачу.
— Нет.
Муж. Большой и сильный, красивый, респектабельный, всегда уверенный в себе. Так хорошо быть рядом с ним, чувствовать себя беззащитной девочкой. Когда приходила беда, она плакала на его плече, и ей казалось, что он забирает на себя всю ее тяжесть, ее боль. Он любил ее и их малыша. Он защитит ее, он поможет ей выстоять, выдержать.
— Понимаешь, это тяжело, но твоя доктор права, тебе нужно сделать аборт.
— Нет…
Врач звонит домой каждый день, потом приходит. Разговор с заведующей, нотации свекрови («Я 4 аборта сделала — и ничего»), и самое страшное — муж ласково и терпеливо изо дня в день снова заводит этот разговор.
— Нет…
Зачем она пришла сюда. Это ошибка, бред. Операционная, врачи обсуждают вчерашний футбол и готовятся к рядовой операции.
— Беременность по УЗИ в каком роге?
— В правом.
— Хорошо, почистим правый.
Ужас, тошнота захлестывают с головой. Ребенок еще жив. Надо встать и уйти. Встать и уйти, прямо сейчас. Руки и ноги ватные, как во сне. Я сейчас встану и уйду. Ей дают наркоз.
Белый потолок палаты кажется черным. Нет ни одной мысли. Ей не зачем больше жить. Это больше, чем пустота, это больше, чем горе. Мысли о старшем ребенке не успокаивают, только резонируют еще большей болью.
Муж. Сильный, добрый, уверенный в себе, красивый… чужой. Цветы, слова успокоения — зачем? Мимо. Боль пульсирует в ней, болит незаживающей раной душа. Рождается молитва. Сумасшедшая.
— Господи, помоги! Господи, сделай так, чтобы этого не было…
Рассудок осаждает: «Чему помочь? Ведь его уже НЕТ!» Но боль убивает рассудок, и она плачет через отчаяние: «Господи, помоги! Господи, верни мне ребенка».
Прошло 2 месяца. 2 месяца отчаяния, слез и бессмысленных молитв. 2 месяца — и ничего не изменилось в ней. Боль не отступала. Только муж как-то мимоходом, скользнув по ней взглядом, пошутил: «А ты толстеешь, мать». И ушел на работу.
А она пропустила сначала эти слова мимо себя, как пропускала мимо себя все в эти проклятые 2 месяца, потом остановилась около зеркала и с тоской безвозвратного рассматривала свой и вправду округлившийся живот. И медленно всплывала мысль, что признаков отсутствия беременности после аборта так и не появилось.
Надежда приходила медленно. Она боялась верить. Только шептала: «Господи! Господи!». Но вот маленькая пятка толкнула ее, еще раз — и сомнений не осталось, чудо произошло!
— Да, у Вас, действительно, беременность сохранилась. К сожалению, придется чистить еще раз.
— Нет.
Аргументы все те же. Плюс неудавшийся аборт. Если ребенку и удастся чудом выжить, он будет уродом, Вы понимаете это?!
Но она уже не хотела ничего понимать. Господь вернул ей ребенка, она примет его любого. Муж уже не уговаривал, он кричал, грозил ей, кричала и грозила свекровь, кричали врачи, собравшись вместе, показывали ей фотографии детей-уродов…. Она выстояла. В срок ей сделали кесарево и родился на свет чудесный здоровый малыш. Она пришла к церкви, крестила детей, воцерковилась. Вот только с мужем жить не смогла. Вышла замуж второй раз, венчалась. И родила от него еще одного ребенка.
Сижу у нее на кухне, слушаю ее рассказ. Она разливает чай — светлая, тоненькая, похожая на девочку-подростка. Я смалодушничала: «Теперь ты уже больше не будешь рожать? Ведь 3 кесаревых и детская матка…». Смеется. Говорит, что жена Кеннеди делала 10 кесаревых, а английская королева — 7. «Ничего, Бог даст — буду еще рожать. Господь поможет».
Людмила Капустина
ВАЖНО: Все авторские матералы (статьи о воспитании, супружеских отношениях, чадородии), размещенные на этом сайте, отражают личную точку зрения автора и ни в коем случае не являются руководством к действию без благословения вашего духовника.
