Исправь ошибку на сайте:
Наши друзья:
Наши спонсоры
Напечатать!
Все материалы нашего сайта можно беспрепятственно распечатывать сразу из броузера: вся лишняя информация (навигация, баннеры и пр.) отсекается автоматически.Счетчики
Святые отцы о целомудрии
Древний Патерик
Разные повести к управлению против восстающих на нас блудных браней
1 (Лат. 1). Авва Антоний говорил: думаю, что тело имеет движение естественное, прирожденное ему; но оно не действует, когда душа не хочет,— и бывает в теле одно движение без похоти. Есть и другое движение, происходящее от питанья и разгорячения тела пищею и питием. Происходящий от них жар в крови производит возбуждение в теле. Потому-то и сказал Апостол Павел: не упивайтеся вином, в немже есть блуд (Лук. 21, 34). В подвижниках же бывает еще и иное движение, происходящее от коварства и зависти демонов. Итак нужно знать, что движения в теле бывают трех родов: одно естественное, другое от неразборчивости в пище и третье — от демонов.
2 (2). Авва Геронтий Петрский говорил: многие, искушаемые плотскими вожделениями, не совокупляясь телесно блудодействовали мыслью, и сохраняя тело девственным, блудодействовали в душе. Посему, возлюбленные, хорошо исполнять слова Писания: всяцем хранением блюди каждый твое сердце (Притч. 4, 23).
3. Авва Иоанн Колов сказал: услаждающийся и говорящий с отроком, уже любодействовал с ним в помысле своем.
4 (3). Авва Кассиан говорил,— вот что сказал нам авва Моисей: хорошо не утаивать своих помыслов, но открывать их старцам духовным и рассудительным, а не таким, которые состарились от одного только времени. Ибо многие, смотря на старческий возраст, и открывая свои помышления, — вместо уврачевания, по неопытности выслушивающего, впадали в отчаяние. (Лат. 4). Так был один брат из числа самых ревностных. Будучи сильно возмущаем демоном любодеяния, пришел к одному старцу, и открыл ему свои мысли. Сей выслушал,— но, будучи неопытен, в негодовании назвал брата гнусным и недостойным образа монашеского, так как имеет такие мысли. Услышав это, брат пришел в отчаяние, оставил свою келью и пошел в мир. По устроению же Божию, встретился с ним авва Аполлос. Видя его возмущенным и сильно опечаленным, авва спросил его, что за причина твоей печали, сын мой? Сначала он , от сильного уныния, ничего не отвечал. Потом, будучи много упрашиваем старцем, открыл ему дело, говоря: меня возмущают помыслы любодеяния, я ходил к такому-то старцу, открыл ему их, и по слову его, мне не осталось надежды на спасение; итак я, отчаявшись, отхожу теперь в мир. Выслушав это, отец Аполлос, как мудрый врач, долго ободрял и вразумлял его, говоря: не представляй сие странным, сын мой, и не отчаивайся! И я в таком возрасте и седине возмущаюсь сильно подобными помыслами. Итак не теряй духа при этом разжении, которое врачуется не столько старанием человеческим, сколько Божиею милостью,— только сделай ныне для меня милость, возвратись в свою келью. Брат так и сделал. Ушедши от него, авва Аполлос пошел в келью того старца, который отверг брата, и став близ кельи его, молился Богу со слезами, говоря: Господи, приводящий искушения на пользу, обрати борьбу брата на старца сего, дабы через опыт научился он в старости своей тому, чему не мог научиться в продолжение многих лет — дабы он мог сострадать борющимся. Когда авва кончил молитву,— видит эфиопа, стоящего близ кельи, и пущающего стрелы на старца. Будучи уязвлен ими, старец тотчас как бы от упоения начал колебаться туда и сюда, и не могши терпеть, вышел из кельи, и пошел в мир тем самым путем, коим шел юный брат. Авва Аполлос, зная о приключившемся, встретился с ним и подошедши говорит: куда идешь, и что за причина одержащего тебя смущения? Устыдившись, что все с ним случившееся известно святому, он от стыда ничего не сказал. Тогда авва Аполлос сказал ему: возвратись в келью свою,— впредь знай свою немощь, и считай себя доселе или неузнанным от дьявола, или даже презренным, когда ты не удостоен борьбы с ним, посылаемой на ревностных иноков. Что я говорю — борьбы? Ты нападения не мог перенести даже один день. Это произошло оттого, что ты, приняв к себе юношу, имевшего брань с общим врагом,— вместо того, чтобы укрепить его в борьбе,— вверг его в отчаяние, не размыслив о той мудрой заповеди, которая говорит: избави ведомыя на смерть и искупи убиваемых, не щади (Притч. 24, 11), ни о притче Спасителя нашего Бога, говорящей: трости сокрушенны не переломить, и лена внемшася не угасить: дондеже изведет в победу суд (Мф. 12, 20). Ибо никто не может переносить козней врага, ни даже угасить разжения, если благодать Божия не охранит человеческой немощи. Итак, чтобы совершилось на нас это спасительное смотрение, будем общими молитвами просить Бога,— чтобы Он отвел обращенный на тебя удар: Той бо болети творит, и паки возставляет... и руце Его исцелят... Смиряет и высит, мертвит и живит, низводит во ад и возводит (Иов. 5, 18; 1 Цар. 2, 7. 6).Сказав это и помолившись, Аполлос тотчас избавил старца от належащей брани, дав ему при этом совет просить Бога, чтобы он даровал ему язык научения, еже разумети, егда подобает рещи слово во отверзение уст своих (Исайи 50, 4; Еф. 6, 19).
5 (5). Когда спросили авву Кира Александрийского о блудном помысле, он отвечал так: если ты не имеешь помысла, то ты без надежды,— ибо, если не имеешь помыслов, то имеешь дело. Это значит: кто не борется с грехом в уме, и не противится ему, тот совершает его телесно, а совершающий такие дела (по бесчувственности своей) не возмущается помыслами. (Лат. 6). При этом старец спросил брата: не имеешь ли ты привычки беседовать с женщиной? — Нет, отвечал брат, но ум мой занимают древние и новые живописцы: изображения женщин служат для меня возмутительными памятниками. — Старец сказал ему: мертвых не бойся, но бойся сочувствия и греховного действия живых,— и более упражняйся в молитве.
6 (7). Авва Матой рассказывал: пришел ко мне брат и рассказывал, что злословие хуже блуда. На это авва заметил: жестоко слово твое! — Брат спросил его: а тебе как кажется это дело? Старец отвечал: хотя злословие худо, но скоро врачуется. Злословящий часто раскаивается говорит: худо я сделал. Но любодеяние — естественная смерть.
7 (8). Как оруженосец царский стоит перед царем всегда в готовности; так и душа должна быть всегда готова против демона блуда.
8. Еще сказал: человек никак не должен давать силы двум помыслам — любодеянию и злословию ближнего; он отнюдь не должен ни говорить о них, ни помышлять в своем сердце. Освободившись от них он получает спокойствие и великую пользу.
9 (9). Однажды брат пришел к авве Пимену и говорит: что мне делать, отец? — я страдаю блудною похотью. И вот уже ходил я к авве Ивистиону,— он сказал мне: не позволяй ей долго оставаться в тебе. Авва Пимен отвечал брату: дела аввы Ивистиона высоки,— он на небе, вместе с Ангелами,— и не знает, что мы с тобой находимся в блуде! Но скажу тебе от себя: если человек будет воздерживать свое чрево и язык, то он может владеть собою.
10. Брат спросил авву Пимена на случай блудного помысла. Старец говорит ему: велика помощь Божия, обнимающая человека,— но мы не можем видеть ее глазами своими.
11. Другой брат спросил авву Пимена: что мне делать? — меня борют блудные пожелания, и я прихожу в неистовство. Старец говорит ему,— на это сказал Давид: льва я поражал, а медведицу задушал; это значит: я отсекал неистовство, а блудную похоть подавлял трудами.
12. Жить тебе по Богу невозможно, когда ты сластолюбив и сребролюбив.
13 (10). Рассказывали о матери Сарре: тринадцать лет она находилась в сильной борьбе с демоном блуда,— и никогда не просила о том, чтобы избавиться от сей борьбы, но только взывала: Боже мой, помоги мне!
14 (11). Говорили еще о ней: сильно нападал на нее этот дух блуда, представляя ей суетные предметы мира; она, не ослабевая в страхе Божием и подвигах, в одно время вошла в уединенную свою храмину помолиться. Здесь дух блуда представился ей телесным образом и сказал: победила ты меня, Сарра! Не я победила тебя, отвечала она, но Господь Христос.
15 (12). Один брат возмущался помыслом блуда: брань была — как огонь, горящий день и ночь в его сердце. Он терпел, и не уступал своему помыслу. И после долгого времени прошла брань, никак не могши преодолеть его, по причине терпения,— и тотчас в сердце его водворилось спокойствие.
16 (13). Другой брат имел брань с блудной похотью, и встав ночью пришел к старцу и открыл ему свой помысл. Старец успокоил его,— и он, получив пользу, возвратился в свою келью. Но вот опять брань восстала на него,— он опять пошел к старцу. И делал он это несколько раз. Старец не печалил его, но говорил ему на пользу,— и говорил так: не уступай ему, но лучше приходи ко мне, если будет беспокоить тебя демон, и обличай его (открывай свои мысли). Таким образом обличенный, он пройдет мимо. Ибо ничто так не огорчает демона блуда, как открытие дел его,— и ничто так не радует его, как утаение помыслов. Таким образом приходил брат к этому старцу одиннадцать раз, обличая свои помыслы. Наконец брат говорит старику: яви любовь,— скажи мне слово! Старец говорит ему: дерзай, чадо! Если бы попустил Бог моему помыслу придти на тебя, то ты не снес бы его, но пал бы гораздо глубже. И так как старец говорил это по смирению, то искушение брата прекратилось.
17 (14). Другой брат имел искушение на блуд, и с усилием выдерживал подвиг в течение четырнадцати лет, соблюдая, чтобы самый помысл его не согласовался с похотью. Наконец, он пришел в церковь и открыл дело перед всем народом. Тогда дано было повеление,— и все понесли для него труд, в продолжение седмицы, молясь Богу,— и брань прекратилась.
18 (15). О помысле блуда сказал один пустынник — старец: не хочешь ли спастись, лежа на постели? Ступай — делай, ступай — трудись! Ступай — ищи и найдешь! Бодрствуй, толкай,— и отверзется тебе (Мф. 7, 7.8). Есть в мире на всякий бой способные бойцы, которые, за многие раны от противников, за терпение и мужество получают венец. Но часто и один, получая раны от двоих, сохраняет мужество при ударах и побеждает бьющих его. Видишь ли, какое они являют мужество ради плотской награды? Стой и ты и мужайся,— и Бог поборет за тебя врага.
19 (16). Другой старец сказал так о том же помысле: веди себя так, как проходящий по торжищу, мимо харчевни, и ощущающий запах вареной пищи, или чего-нибудь жареного. Кто хочет, входит в харчевню и ест. А кто не хочет, тот, проходя мимо, ощущает только запах, и уходит. Так и ты охраняй себя от смрада, встань и помолись, говоря: Сыне Божий, помоги мне ! Также поступай и с другими помыслами: ибо мы не искоренители помыслов, но противоборники.
20 (17). Еще иной старец сказал о том же помысле: мы страдаем им от беспечности своей. Если бы мы были уверены, что Бог обитает в нас, то не делали бы из себя чужого сосуда (Слич. 1 Кор. 6, 15). Ибо Господь наш Христос, обитающий в нас, и присущий нам, видит жизнь нашу. Потому и мы, носящие его и созерцающие, не должны быть беспечными: но должны очистить себя, как и Он чист. Станем на камне,— и да сокрушится лукавый ; не убойся,— и он не сделает тебе вреда; воспой в крепости, говоря: надеющийся на Господа, яко гора Сион: не подвижится в век живый во Иерусалиме. (Пс. 124, 1).
21 (18). Брат спросил старца: когда монах впадает в грех, то скорбит, как потерпевший вместо преспеяния вред, и трудится доколе не восстанет, тогда как приходящий из мира, как полагающий начало (добродетели) преуспевает (и таким образом последний бывает выше первого)? Старец сказал ему в ответ: монах, падающий в искушение, есть как бы падшая храмина; если он совершенно воспрянет в своем помысле, и захочет восстановить падшую храмину, то находит к тому многие вещества, как то: фундамент, камни, щебень, и может успеть скорее того, кто не ископал и не положил основания, и не имеет необходимого, но водится надеждою, что может совершить свое дело. Таким образом трудившийся в монашеском делании, если впадет в искушение, и обратится, уже имеет необходимое: попечение, псалмопение, рукоделие и прочее, что составляет основание (монашеской жизни). И доколе новопоступивший в монашество будет обучаться сему,— монах уже достигнет прежнего состояния.
22 (19). Один брат, будучи возмущаем блудной похотью, пришел к великому старцу и просил его: окажи любовь, помолись о мне, ибо возмущает меня похоть блудная. — Старец молился о нем Богу. — Брат в другой раз приходит к нему и говорит то же слово. — Равным образом и старец не переставал молить за него Бога, говоря: Господи, открой мне состояние брата моего, и откуда на него действие дьявола? Ибо я молился Тебе, но доселе не получил он спокойствия. Тогда открыл ему Господь о брате. Он увидел его сидящим,— и дух любодеяния близ него, и глумится с ним; пред ним стоял и Ангел, посланный к нему на помощь, и гневался на брата, что он не предал себя Богу, но, услаждаясь помыслами, весь свой ум предал действию дьявола. — Таким образом узнал старец вину брата и говорит ему: ты сам виновен, увлекаясь своими помыслами,— и научил его, как противостоять помыслам. — И брат, исцелившись его наставлением и молитвою, обрел спокойствие.
23 (20). Некогда ученик великого старца боролся с похотью. Старец, видя его страждущим, говорит: хочешь ли — помолюсь Богу, чтобы Он облегчил твою борьбу? — Нет, сказал ученик,— ибо я хотя и стражду, но в самом страдании нахожу плод для себя. Посему лучше проси Бога в молитвах своих о том, чтобы Он даровал мне терпение перенести искушение. На это авва говорит ему: теперь я узнал, что ты имеешь преспеяние и превосходишь меня.
24 (21). Сказывали об одном старце: пришел он в скит с сыном, который еще питался молоком и не знал,— что такое женщина. Когда сын сей пришел в мужеский возраст, то демоны представили ему ночью женские образы. Он открыл это отцу своему. — Старец подивился. — Случилось однажды сыну быть с отцом своим в Египте; увидев там женщин, он говорил отцу своему: вот те самые, которые ночью приходили ко мне в скит. Старец отвечал ему: это иноки сельские, сын мой,— иной вид имеют они, и иной — пустынники. При этом удивлялся старец, каким образом в скиту демоны могли показать ему женские образы? И тотчас возвратились они в свою келью.
25 (22). Был одинокий подвижник в скиту. Враг приводил ему на память одну женщину, весьма красивую собой, и сильно возмущал его. По смотрению же Божию, пришел в скит другой брат из Египта; он между разговором сказал, что умерла жена такого-то. А это была та самая женщина, которою возмущался брат. Услышав об этом, брат взял ночью свой хитон, и пошел в Египет; открыл гроб умершей, отер хитоном гниющий труп ее, и возвратился с ним в свою келью; положил этот смрад возле себя, и сражаясь с помыслом, говорил: вот предмет, к которому ты имеешь похоть,— он пред тобою, насыщайся! Таким образом он мучил себя смрадом, доколе не кончилась его борьба.
26 (23). Некто пришел в скит принять монашеский образ, взяв с собой и сына, который только что отнят был от молока. Когда сей достиг юношеского возраста,— демоны начали соблазнять его (на блуд). Он говорит отцу своему: пойду я в мир, ибо не могу выдержать борьбы. Отец удерживал его и уговаривал. Но юноша опять говорит ему: не могу более, отче,— позволь мне выйти отсель. Отец говорит ему: послушай меня еще раз, сын мой: возьми сорок долей хлеба и молодых ветвей (для плетения) на сорок дней, ступай во внутреннюю пустыню и пробудь там сорок дней,— и воля Господня совершится на тебе. Он послушался отца своего, пошел в показанную пустыню, пробыл там двадцать дней в трудах, плел корзины, питаясь сухим хлебом. И вот видит нечистую силу, подходящую к нему: пред ним предстала эфиоплянка до того смрадная, что невозможно было терпеть смрада ее. Он стал гнать ее. И демон говорит ему: я (обыкновенно) являюсь приятною в сердцах человеческих; но, за послушание и труд твой, Бог не попустил меня прельстить тебя, и открыл тебе смрад мой. Он встал и, благодаря Бога, пошел к отцу своему и говорит ему: теперь я не хочу уже уходить отсюда, отче,— я видел нечистую силу и смрад ее. Отцу и самому об этом было открыто, и он сказал юноше: если бы ты пробыл сорок дней и вполне бы сохранил заповедь мою, то увидел бы большее видение.
27 (24). Один старец пребывал в дальней пустыне. Он имел родственницу, которая уже несколько лет желала видеть его. Тщательно разузнав, где находится старец, она пошла по направлению к пустыне, увидала там идущих с верблюдами, и вошла с ними в пустыню. Ее влек туда дьявол. Подошедши к двери старца, она объявила себя его родственницею и осталась у него. Был тогда другой отшельник, обитавший в нижней части пустыни. Он налил в сосуд воды, и во время трапезы его сосуд этот начал вертеться. По внушению Божию он сказал сам себе: пойду в пустыню и объявлю это старцу; и вставши, он пошел. Когда настал вечер, он лег на пути в капище идолов, и ночью слышал разговор демонов: в эту ночь мы вовлекли одного монаха — пустынника в любодеяние. Услышав это, он опечалился, пошел к этому старцу, нашел его сокрушенным, и сказал ему: что мне делать, авва? Наливаю я себе сосуд воды, и во время трапезы он вертится? Старец говорит ему: ты пришел спросить меня о том, что вертится сосуд? А я что буду делать? — я нынешнюю ночь впал в любодеяние. — Я узнал об этом, отвечал тот. — Как ты узнал? спросил его старец. — Я, отвечал брат, спал в капище идольском, и слышал там разговор о тебе демонов. Тогда сказал старец: пойду я в мир. Но брат убеждал его, говоря: нет, отец, оставайся в этом месте, а женщину отошли отсюда,— это свидание произошло от дьявола. Выслушав его, он остался, усиливая свои подвиги со слезами, доколе не пришел в прежнее состояние.
28 (25). Беззаботность (о внешнем), молчание и сокровенное упражнение рождают чистоту.
29 (26). Брат спросил одного старца: если случится человеку, по действию дьявола, впасть в искушение, бывает ли польза для соблазняющихся через него? — На это старец рассказал ему следующее. В киновии Египетской был один именитый дьякон. Некоторый должностной гражданин, гонимый архонтом, пришел в киновию со всем своим домом. Дьякон, по действию дьявола, пал с женою его,— и положил срам на всех. Пошел он к одному любимому им старцу и рассказал ему дело. У старца внутри его кельи было одно темное, потаенное место. Дьякон начал упрашивать его, говоря: погреби меня здесь живого и никому не открывай сего. Он вошел в этот мрак и принес истинное покаяние. Через несколько времени остановилась в реке вода. При совершении общей молитвы было открыто одному из святых: если не выйдет и не помолится дьякон, скрытый таким-то старцем, то не потечет вода. Слышавшие подивились, и подошедши, вывели дьякона из места, где он был. Он помолился,— и вода потекла. И соблазнившиеся прежде получили гораздо большую пользу от его покаяния, и прославили Бога.
30 (27). Два брата пошли на торг продать домашние вещи. Когда они разошлись друг с другом, то один из них впал в блуд. Пришедши, другой брат сказал ему: пойдем в келью нашу, брат! — Не пойду, отвечал он. — Почему же? спрашивал брат. — Потому, отвечал он, что, когда ты отошел от меня, я впал в грех. Желая приобрести его (Матф. 12, 15), брат стал говорить ему: и со мною то же случилось, как я отошел от тебя; но пойдем, покаемся прилежно,— и Бог простит нам. И подошедши рассказали они старцам о случившемся с ними. Старцы дали им заповедь — покаяться. И один из них каялся за другого, как будто и сам он согрешил. Бог, видя такой подвиг любви его, через несколько дней открыл одному старцу, что за великую любовь несогрешившего брата Он простил согрешившему. Вот это поистине значит: положить душу за брата своего! (Иоан. 15, 13).
31 (28). Брат пришел некогда к одному старцу и говорит ему: брат мой оставляет меня, отходя туда и туда, и я сокрушаюсь об этом. Старец упрашивал его, говоря: потерпи его, и Бог, видя труд терпения твоего, призовет его к тебе; ибо жестокими мерами неудобно приводить к себе кого-либо, и сатана сатану не изгоняет (Мф. 12, 26). Но лучше привлекай его благостью; ибо и Бог наш обращает людей призыванием. И рассказал ему старец следующее: в Фиваиде были два брата,— один из них, будучи увлекаем демоном в блудодеяние, говорит другому: пойду я в мир. Но сей заплакал, говоря: не попущу, чтобы ты ушел, брат мой, и погубил подвиг твой и девство. — Он не соглашался и говорил: не останусь, но пойду,— или иди со мной,— и я опять возвращусь с тобой; или отпусти меня,— и я останусь в мире. Брат пошел к одному великому старцу. Старец сказал: ступай с ним и Бог, ради подвига твоего, не допустит его до падения. Они встали и пошли в мир. Когда вошли в одну весь, Бог, видя подвиг его, отъял брань от брата, так что сей сказал спутнику своему: пойдем, брат, опять в пустыню; подумай: вот я согрешил, что же из сего мне пользы? И возвратились они в келью свою без вреда.
32. Некто спросил старца: что мне делать с блудной похотью? — Сколько имеешь силы, сказал ему старец, храни себя от сего помысла; ибо падший от него находится в отчаянии спасения. Как корабль, борясь с волнами, бурею и ветрами, если потеряет кормило, хотя находится в опасности, но все еще плавает; если даже и мачта сломится, или чтолибо другое, все еще остается в доброй надежде, когда цела спасительная лодка: так и монах, если по беспечности впадет в другие какие-нибудь страсти, имеет еще надежду победить их покаянием; а если однажды, впадши в грех любодеяния, потерпит кораблекрушение, то находится в отчаянном положении, так как корабль его начинает идти ко дну.
33 (30). Брат спросил старца: что мне делать, отец? меня убивает срамный помысл. Старец говорит ему: когда мать захочет детище свое отнять от молока, прикладывает к сосцам своим горький морской лук. Младенец по обыкновению припадает к груди сосать молоко, но по причине горечи отвращается от нее. Так и ты, если хочешь, положи на мысль твою горечи. Брат спросил: какая это горечь, которую мне должно положить? — Памятование о смерти и мучениях в будущей жизни, сказал старец.
34 (31). Другой брат спросил старца о том же помысле. Старец говорит ему: я никогда не был возмущаем сим предметом. Брат соблазнился, пошел к другому старцу, и сказал ему: вот что сказал мне один старец,— и я соблазнился, потому что сказал он то, что выше природы. Не просто сказал тебе это человек Божий, пойди, принеси ему раскаяние,— и он откроет тебе силу слова своего. Брат встал, пошел к старцу, и, поклонившись до земли, сказал: прости мне, я неразумно поступил, что вышел от тебя смущенным; прошу тебя, объясни мне,— как это ты никогда не был возмущен блудною похотью? С того времени, говорит ему старец, как сделался монахом, я никогда не насыщался ни хлебом, ни водою, ни сном; беспокойство, отсюда происходящее, тревожа меня, не дает мне чувствовать искушения, о котором ты сказал. Брат вышел, получив пользу.
35 (32). Брат спросил одного из отцов: отчего это — помысл мой постоянно склоняется к блудодеянию, не дает мне покоя ни на один час,— и душа моя возмущается? Отец сказал ему: если демоны посевают в тебе помыслы, не предавайся им; ибо им свойственно — постоянно соблазнять. И хотя они никогда сего не оставляют, но принудить тебя не могут: твоя воля — слушать их, или не слушать. Знаешь, что сделали Мадианитяне: они украсили дочерей своих и поставили (их на вид Израильтянам); но никого не принуждали, а только желающие падали с ними, а другие, негодуя на это, грозили и убивали их (Числ. гл. 25). Так должно поступать и с помыслами своими. Брат сказал в ответ старцу: что же мне делать? я слаб и страсть меня побеждает. Наблюдай за ними, сказал он, и когда они начинают в тебе говорить, не отвечай им; но встань, молись и пади перед Богом, говоря: Сыне Божий, помилуй мя! Брат сказал ему: я забочусь об этом, авва, но нет сокрушения в сердце моем, потому что я не знаю силы сего слова. — Ты только заботься,— сказал ему старец, что авва Пимен и многие из отцов говорили: заклинатель не знает силы слов своих, но змея слышит, понимает силу его слов и повинуется. Так и мы , хотя и не знаем, какую силу имеют наши слова, но демоны слышат и отступают со страхом.
36 (33). Старцы говорили: помысл блудный есть как-бы бумага из папируса. Если он возникнет в нас, и мы, не предаваясь ему, будем отрывать его от себя,— он легко сокрушается. Если же, при возникновении его в нас, мы, предавшись, будем услаждаться им, то, превратившись, он делается железным и сокрушается с трудом. — Итак, нужно знать о сем помысле, что предающимся ему нет надежды на спасение, а непредающимся предстоит венец.
37 (34). Два брата, будучи побеждены блудной похотью, пошли и взяли с собою женщин. После же стали говорить друг другу: что пользы для нас в том, что мы, оставив ангельский чин, пали в эту нечистоту, и потом должны будем идти в огонь и мучение? Пойдем опять в пустыню. Пришедши в нее, они просили отцов назначить им покаяние, исповедав им то, что они сделали. Старцы заключили их на год, и обоим поровну давались хлеб и вода. Братья были одинаковы по виду. Когда исполнилось время покаяния, они вышли из заключения,— и отцы увидели одного из них печальным и совершенно бледным, а другого — с веселым и светлым лицом,— и подивились сему, ибо братья принимали пищу поровну. Посему спросили они печального брата: какими мыслями ты был занят в келье своей? — Я думал, отвечал он, о том зле, которое я сделал, и о муке, в которую я должен идти,— и от страха прилепе кость моя плоти моей (Псал. 101, 6). Спросили и другого: а ты о чем размышлял в келье своей? Он отвечал: я благодарил Бога за то, что Он исторг меня от нечистоты мира сего и от будущего мучения, и возвратил меня к этому ангельскому житию,— и помня о Боге, я радовался. Старцы сказали: покаяние того и другого равно перед Богом.
38 (35). Был один старец в Скиту,— и как он впал в сильную болезнь, то ему стали прислуживать братья. Старец, видя, что они трудятся для него, сказал: пойду в Египет, дабы не утруждать братии. Но авва Пимен говорил ему: не удаляйся, иначе впадешь в блуд. Он же, опечалясь, сказал: уже омертвело тело мое,— и ты говоришь мне это? Итак он ушел в Египет. — Услышав об этом, жители делали ему много приношений. Одна девственница, по вере, пришла услуживать старцу,— и старец, через несколько времени выздоровев, пал с нею. Она зачала во чреве и родила сына. Жители спрашивали ее: отчего это? — От старца, сказала она. Но они ей не поверили. Старец же сам сказал: это мой грех,— но сохраните рожденного. Они сохранили. Когда младенец уже отнят был от груди, в один день, когда был праздник, старец пришел в Скит, принесши младенца на плечах своих, и вошел с ним в церковь среди народа. Присутствующие, увидя его, заплакали, и он сказал братьям: посмотрите на младенца сего,— это сын преслушания! Будьте осторожны и вы, братья, ибо я на старости это сделал, и помолитесь о мне! — И ушедши в келью, он положил начало прежнего своего делания.
39 (36). Один брат был сильно искушаем демоном блуда, ибо четыре демона, преобразясь в вид красивых женщин, в течение двадцати дней усиливались вовлечь его в постыдное смешение. Но так как он мужественно подвизался и остался непобедимым, то Бог, видя его подвиг, даровал ему то, что впредь он уже не имел плотского разжения.
40 (37). Был один отшельник в нижних странах Египта,— и был именит, ибо пребывал в уединенной келье, в пустынном месте. И вот, по действию сатаны, одна бесчестная женщина, услышав о нем, говорила юношам: что дадите мне? — я низложу вашего подвижника. Они назначили ей известное вознаграждение,— и она, вышедши вечером, подошла к келье его, как будто заблудившись. Когда постучалась в дверь, старец вышел, и увидя ее, смутился и сказал: каким образом ты явилась здесь? — Я заблудившись пришла сюда, сказала она со слезами. Сжалившись над нею, старец ввел ее во дворик свой, и вошедши сам в келью свою запер ее. И вот окаянная закричала, говоря: авва, меня здесь поедают звери! Он же опять возмутившись, но вместе и убоявшись суда Божия, сказал: откуда пришел на меня гнев сей? И отворив дверь, впустил ее внутрь. Тогда дьявол начал пускать в него стрелы, разжигающие похоть к ней. Но он, видя нападение врага, сказал сам в себе : козни врага суть мрак, а сын Божий есть свет. И, вставши, он зажег свечу. Но опять разжигаемый похотью, сказал: таковая творящии идут в муку (Гал. 5, 19. 21); итак испытай себя здесь, можешь ли перенести вечный огонь? И положил свой палец на свечу, жег его,— и не чувствовал боли по причине сильного разжения плоти. Продолжая это делать до утра, он сжег все пальцы свои. Блудница, видя, что он делал, окаменела от страха. Утром юноши, пришедши к подвижнику, спрашивали: пришла сюда вчера женщина? — Да, отвечал он,— вот она спит в келье. — Вошедши в келью они увидели ее мертвою, и сказали ему: авва, она умерла. Тогда он, открыв свои руки, показал им, говоря: вот что сделала со мною эта дочь дьявола! Она погубила пальцы мои. И рассказав им бывшее, сказал: Писание говорит: не воздавай злом за зло (Петр. 3, 9), сотворил молитву и воздвигнул ее. Ушедши, блудница в чистоте проводила остальное время жизни.
41 (38). Один брат страдал блудною похотью. Случилось ему войти в одно село Египта, где увидев дочь языческого жреца, он полюбил ее, и говорит отцу ее: дай мне ее в жены. — Не могу дать тебе ее, отвечал он, если не спрошу бога моего. И пошедши к демону, жрец говорил ему: вот один монах пришел ко мне, и желает взять дочь мою,— выдавать ли ее за него? Демон отвечал: спроси его,— отвергнется ли он Бога своего, крещения и обета монашеского? — Жрец пришедши сказал монаху: отвергнешься ли ты Бога, крещения и обета монашеского. — Он согласился,— и в то же время увидел как бы голубя, вышедшего из уст его и полетевшего кверху. — Жрец пошел к демону и сказал: вот он согласился на все три условия. Тогда дьявол сказал ему в ответ: не отдавай ему дочери своей в жены, ибо Бог не отступил от него, но еще помогает ему. — Жрец пришедши сказал брату: не могу отдать тебе дочери, ибо Бог еще помогает тебе и не отступил от тебя. Услышав это, брат сказал сам в себе: Бог явил мне такую милость,— и я, окаянный, отвергся Его, и крещения, и обета монашеского,— а благий Бог даже и теперь помогает мне! И пришед в себя самого, он образумился, пошел в пустыню к великому старцу и рассказал ему дело. Старец сказал ему: сядь со мною в пещере, постись три седмицы непрерывно,— и я буду умолять Бога за тебя. Старец трудился за брата и призывал Бога, говоря: Господи, прошу Тебя, даруй мне душу эту и прими покаяние ее! И услышал Бог молитву его. Когда исполнилась первая седмица старец приходит к брату и спрашивает его: видел ли ты что-нибудь? — Так, отвечал брат, я видел голубя вверху, в высоте небесной, стоящего над головою моею. — Старец сказал ему: внимай себе и усильно призывай Бога. — Во вторую седмицу старец опять приходит к брату и спрашивает его: видел ли что-нибудь? — Видел, отвечал брат, голубя, сходяшего на главу мою. Старец заповедал ему: бодрствуй и молись. По прошествии третьей седмицы старец опять приходит к брату, и спрашивает его: не видел ли чего-нибудь больше? Видел, отвечал он, голубя: он сошел, и стал над самою головою моею,— я простер руку, чтобы взять его, и он вставши вошел в уста мои. — Тогда возблагодарил старец Бога и сказал брату: вот Бог принял покаяние твое,— впредь внимай себе самому. Брат сказал ему в ответ: отныне я пребуду с тобою, авва, до самой смерти моей.
42 (39). Сказывал один из Фивейских старцев: я был сын идольского жреца, и когда был еще мал, сидел в капище и неоднократно видал отца моего входящим в капище и приносящим жертвы идолу. Однажды я тайно подошел сзади его, и увидел сатану сидящего и все воинство предстоящее ему. И вот один князь его подошедши кланяется ему. Сатана говорит ему: откуда пришел ты? — Я был, отвечал он, в такомто селе, возбудил там брани и большой мятеж, и произведши кровопролитие, пришел возвестить тебе. Сатана спросил его: во сколько времени ты сделал это? — В тридцать дней, отвечал он. Сатана велел наказать его, сказав: во столько времени ты сделал только это! Вот кланяется ему и другой. Сатана спрашивает его: откуда ты пришел? — Я был в море, возбудил в нем волнение, потопил корабли и погубив множество людей пришел возвестить тебе. Сатана спросил его: во сколько времени ты сделал это? — В двадцать дней, отвечал демон. Сатана велел наказать и сего, сказав: почему ты во столько дней сделал только это? И вот третий подошедши поклонился ему. Сатана спрашивает: откуда ты пришел? — Он отвечал: в таком-то городе был брак, я возбудил ссоры, и произведши большое кровопролитие, даже между женихом и невестою, пришел возвестить тебе. Сатана спросил его: во сколько дней ты это сделал? — В десять, отвечал он. Сатана велел наказать и этого за медлительность. Подошел и еще один, и поклонился ему. Сатана спрашивает: откуда ты пришел? — Я был, отвечал он, в пустыне,— вот уже сорок лет имею я войну против одного монаха, и в сию ночь низложил его в любодеяние. Выслушав это, сатана встал, облобызал его, взял венец, который носил сам, возложил на главу его, посадил его на трон вместе с собою, и сказал ему: великое дело совершил ты! После сего старец присовокупил: видя это, я сказал сам в себе: так высок чин монашеский! Когда Господь благоволил даровать мне спасение,— я вышел (из мира) и сделался монахом.
43 (40). Сказывали об одном из отцов: он был от мира и возжигался похотью к жене своей. Об этом сказал он отцам. Они зная, что он был трудолюбив, и делал гораздо более нежели сколько назначали ему, наложили на него такие труды и пост, что тело его обессилело,— и он не мог встать. По смотрению же Божию, пришел один странник из отцов — посетить Скит; подошедши к его келье,— увидал, что она растворена,— и пошел далее, удивляясь, почему никто не вышел навстречу ему? Но он воротился и постучал, говоря: может быть не болеет ли брат! Постучав он вошел в келью, увидал брата в сильном изнеможении и говорит ему: что с тобою, отец? Тот рассказал ему о себе: я от мира, и враг ныне разжигает меня на жену мою; я открыл это отцам; они наложили на меня разные труды и пост,— и я, исполняя их, обессилел, а брань возрастает. Услышав это, старец опечалился и говорит ему: хотя отцы, как мужи крепкие, хорошо наложили на тебя такие труды и пост, но если хочешь послушать моего смирения, оставь это и принимай немного пищи в свое время, и совершая посильную службу Богу, возверзи на Господа печаль твою (Пс. 54, 23), ибо своими трудами ты не можешь преодолеть этой похоти. Тело наше — как одежда: если сберегаешь ее она остается в целости, если же не сберегаешь,— предается тлению. Выслушав его, отец так и поступил,— и через несколько дней отступила брань от него.
44 (41). Был один древний подвижник, преуспевавший в благочестии, живший в горе в странах Антиноя. Мы слышали от знакомых монахов, что многие получали пользу от слова его, равно как и от дела его. В таком состоянии враг позавидовал ему, как и всем добродетельным людям, и влагает в него помысл, под видом того же благочестия, что для тебя не должны работать или служить другие, но ты сам должен служить другим; итак по крайней мере служи самому себе, — сам продавай в городе корзины свои, покупай нужное для тебя, и потом опять возвращайся на твое отшельничество. Это внушал ему дьявол из зависти к его безмолвию, молитвенному упражнению для Бога и пользе для многих. Враг старался всюду подстеречь его и уловить,— и он, доверясь этому как бы благому помыслу, вышел из монастыря своего. Будучи некогда славен, но неопытен во многом коварстве злоумышленника, известен и знаменит у подвижников, которые его видели, он, после долгого времени встретясь с женщиной, по невнимательности к себе, соблазнился ею, и пришед, в сопровождении врага, в одно уединенное место, пал с нею при реке. Помышляя, что враг возрадовался падению его, он близок был к отчаянию, так как оскорбил Духа Божия, и Ангелов, и святых отцов, из коих многие побеждали в городах врага. Итак никому из них не уподобясь, он сильно скорбел и, не подумав об исправлении своего грехопадения, хотел, к совершенной радости врага, броситься в волны реки. Но от сильной душевной скорби изнемогло тело его,— и только милосердый Бог наконец помог ему, чтобы он не погиб к совершенной радости врага. Впоследствии, пришед в самого себя, он решился явить гораздо больший труд с злостраданием и умолять Бога с плачем и скорбью,— и ушел опять в монастырь свой. Заключив дверь, он плакал так, как плачут по умершим, умолял Бога, бодрствовал с постом и изнурил тело свое, но не получил еще удостоверения о своем покаянии. Когда братья неоднократно приходили к нему ради пользы своей и стучались в дверь, он говорил им, что не может отворить. Я дал, говорил он, слово, чтобы целый год искренно каяться, и просил их помолиться за него. Он не знал, как извинить себя, чтобы не соблазнились слушающие, ибо они считали его честным и весьма великим монахом. И таким образом он провел целый год в усиленном посте и искреннем покаянии. Пред днем пасхи, в ночь на Воскресение Христово, когда наступал праздник, он взял новый светильник и изготовил его, вложил в новый сосуд, и, накрыв сосуд, с вечера стал на молитву, говоря: щедрый и милостивый Боже, и разбойникам желающий спастись и в разум истины прийти! к Тебе, Отцу верующих, прибегаю; Господи! Помилуй меня, падавшего многократно на радость врагу. И вот я мертв, повинуясь воле его. Ты же, Владыко, и нечестивых и немилостивых милуешь, и научаешь миловать ближнего,— помилуй мое смирение! Ибо нет ничего невозможного у Тебя. Душа моя, как прах, рассыпалась при аде (Псал. 140, 7), сотвори милость на мне, ибо ты благ к Своему созданию, Ты и не сущие тела воскресишь в день воскресения. Услышь меня, Господи, ибо исчез дух мой (Псал. 142, 7) и душа моя окаянная, иссохло и тело мое, которое осквернил я. Я не могу более жить, будучи объят Твоим страхом, и не дерзаю надеяться на отпущение греха моего ради покаяния, имея сугубую вину при этой безнадежности. Оживотвори меня, сокрушенного! Повели светильнику сему возжечься огнем Твоим, дабы таким образом я, уповая на милость Твоего снисхождения, в остальное время жизни, которое ты даруешь мне, сохранял заповеди Твои, не отпал от страха Твоего, но служил Тебе с большей ревностью, нежели прежде. Сказав это с горькими слезами в ночь на Воскресение, он встал посмотреть, не зажегся ли светильник? И открыв его увидел, что не зажегся. Падши снова на лицо свое, он опять призывал Господа, говоря: знаю, Господи, что брань была для того , чтобы получить мне венец,— и я не устоял на ногах своих, сделавшись напротив, за плотское удовольствие, повинным мучению нечестивых. Итак пощади меня, Господи! Ибо вот я опять исповедую мою гнусность перед Твоею благостью, перед Ангелами Твоими и всеми праведниками, и если бы не было соблазна, исповедал бы и пред людьми. Ущедри душу мою, да научу я и других. Ей, Господи, оживотвори меня! Помолившись таким образом трижды, он был услышан. И восстав, увидел светильник светло горящим, возрадовался надеждою на Бога, укрепился радостью сердца, подивился благодати Божией, что она удостоверила его, и сказал: благодарю Тебя, Господи, что Ты меня, недостойного сей жизни и мира, помиловал сим великим и новым знамением! Ты щадишь, Человеколюбче, души Свои! — Таким образом, когда он продолжал свою исповедь и благодарил Бога, воссиял день,— и он возрадовался о Господе, забыв о пище телесной. И сей огонь светильника он сохранял во все дни свои, подливая масла и оправляя сверху, чтобы не угас. Таким образом Дух Божий опять вселился в него — и он, смиренномудрый, сделался всем известен по своему исповеданию и благодарению Бога. И когда пришло время предать душу свою, за несколько дней до кончины своей видел откровение.
45. Старец сказал: соблюдай следующее до самой смерти своей,— и спасешься: чтобы не есть с женщиною и не иметь с нею дружбы; чтобы не спать на одном ложе с отроками, если сам молод,— ни с братом своим, или с аввою, и сие делай из страха, а не из презрения; чтобы не обращать на себя взора, когда надеваешь одежду. Если будет нужда принимай даже до трех стаканов (вина), и не нарушай своего правила ради дружбы. Не оставайся на том месте, где согрешил ты перед Богом. Не пренебрегай своим служением, дабы не впасть в руки врагов своих. Побуждай себя на поучение в псалмах, ибо оно сохраняет тебя от плена врага. Возлюби всякое злострадание,— и смирятся страсти твои. Помни, что ты не должен ценить себя ни в каком деле. Старайся оплакивать грехи свои. Береги себя от лжи, ибо она отгоняет от тебя страх Божий. Открывай свои помышления отцам своим, дабы покров Божий охранял тебя. Принуждай себя к рукоделию. — И страх Божий вселится в тебя.
Преподобный Нил Синайский. О блуде.
1. Воздержание пораждает целомудрие; чревоугодие же есть матерь блудной похотливости.
2. Елей питает пламень светильника; обращение же с женщинами разжигает огнь сласти похотной.
3. Ударами волн бросается туда и сюда ненагруженный корабль, — а блудным помыслом — невоздержный ум.
4. Блуд берет в своинствование себе пресыщение, становится в ряд противников ума и до конца сражается против него вместе с врагами его.
5. Любящий безмолвие бывает трудноуязвим для стрел сего врага; а вмешивающйся в толпу непрестанно получает от него раны.
6. Взор женщины — ядовитая стрела, ранит душу и вливает в него яд; и чем больше застревает сия язва, тем большее производит повреждение.
7. Кто охраняет себя от сих стрел, тот не ходит на многолюдные собрания, не блуждает рассеянно на праздненствах. Ибо лучше спокойно оставаться дома и пребывать в молитвах, нежели, думая почтить праздники, сделаться скорою добычею врагов.
8. Избегай общения с женщинами, если хочешь быть целомудренным, и никогда не давай им свободы смело обращаться с тобою; ибо в начале оне, или действительно имеют, или лицемерно оказывают несмелую стыдливость, а в последствии отваживаются на все. И бывает это для тебя удою, уловляющею в смерть, хитросплетенною сетью, влекущею в погибель. Да не введут оне тебя и в обман скромными речами; потому что и в них тоже скрыт злой яд звериный (зверя из бездны).
9. Подойди лучше к горящему костру, нежели к юной женщине, когда ты и сам юн: ибо почувствовав боль от огня, когда к нему приближаешься, тотчас отскочишь прочь, а разнежась женскими речами, не вдруг отойдешь.
10. Ботеет трава, растущая при воде, и страсть непотребства — в сообществе с женщинами.
11. Кто наполняет чрево и обещается быть целомудренным, тот подобен утверждающему, что соломою остановит действие огня. Как невозможно соломою удержать стремительность разливающагося огня, так невозможно пресыщением остановить жгучее стремление непотребства.
12. Столп опирается на свое основание, — и страсть блудная покоится на пресыщении.
13. Обуреваемый корабль поспешает в пристань, а целомудренная душа ищет пустыни. Корабль убегает от морских волн, угрожающих опасностию, а душа — от женских лиц, причиняющих гибель.
14. Вид нарядной женщины потопляет хуже волн. Из волн по любви к жизни можно еще выплыть; вид же женщины, прельстив, заставляет пренебречь и самой жизнью.
15. Пустынный куст безопасен от пламени огненнаго, — и целомудренный вдали от женщин безопасен от воспламенения страсти непотребства; ибо как воспоминание об огне не сожигает мысли, так и страсть не имеет силы, когда для нея нет пищи.
16. Если помилуешь противоборца, то у тебя будет враг; и если пощадишь эту страсть, то она возстанет на тебя.
17. Воззрение на женщину в невоздержном возбуждает непотребную страсть, а целомудреннаго располагает к прославлению Бога.
18. Если страсть похотная при обращении с женщинами будет покойна, не верь обещаемому ею безстрастию. Ибо и пес, окруженный толпой, машет хвостом, но, когда выйдет из ней, тотчас показывает свойственную ему лютость.
19. Когда воспоминание о женщине станет безстрастно, тогда заключай, что вступил ты в пределы целомудрия. Когда же представляемый тобой образ ея за душу тебя берет, тогда знай, что ты еще чужд этой добродетели. Но и в первом случае не останавливайся на таковых помыслах, и долго не беседуй мысленно с женским образом; потому что страсть сия любит возвращаться назад, — и опасность от ней близка.
20. Как соразмерное плавление очищает серебро, а продолженное сверх меры производит в нем утрату; так и целомудренный навык портит долговременное представление в мыслях женщины.
21. Не беседуй долго с представившимся тебе лицем, чтоб оно не зажгло в тебе пламени сластолюбия, и не запалило гумна души твоей.
22. Как искра, надолго оставленная в соломе, производит пламень, так продолжительное памятование о женщине возжигает похоть.
23. Если похотствующую на духа плоть усмиришь подвижническими трудами, то за пределами сего века будешь иметь славу, обещаемую изречениями о блаженствах, как победивший в брани того, кто в теле твоем противовоюет закону ума твоего, и пленяет тебя законом греховным, сущим в удех твоих (Рим. 7,23); (1,230).
24. Разумей, что отдельные виды блуда бывают совокуплены вместе, — блуд телесный и блуд духовный. Когда блудный помысел срастворяется с духом твоим, тогда душа твоя сочетавается с с обольстительным в ней отпечатлением. (1,247-248).
25. Демон принимает на себя лице женское, чтобы обльстить душу к смешению с ним. Облик образа (жены) принимает на себя безплотный демон, чтобы похотливым помыслом ввести душу в блуд. Не увлекайся же не имеющим существенности призраком, чтобы не сделать чего либо подобнаго и плотию. Обольщены бывают духом блуда все такие, не отражающие крестом внутренняго прелюбодеяния.
26. Наказывай помыслы скудостию питания, чтоб думали не о блуде, а о голоде.
27. С молитвенным бдением соедини слезы, чтобы получить помощь в настоящей брани.
28. Во время блудной брани отказывайся от приглашения на пиршества.
29. Демон непотребства на ревнастнаго борца подвижническаго нападает быстро, внезапно осыпая его стрелами страстной похоти, потому что не может долго сносить жжения огня светоноснаго, исходящаго из подвижнических трудов его; а к тому, кто от обльстительности сласти похотной ослабел в строгости самообуздания, мало по малу подступает на собеседование с сердцем его, чтоб оно, разгоревшись злыми похотениями, предалось беседе с ними, пленилось ими и совершенно отложило ненависть к сему греху (1, 252-253).
30. Всего опаснее, если сердце погрязло в навыке к сластям похоти, и потребно много трудов, чтобы сию пажить (страстную) подсечь под корень.
31. Не приучай помысла входить в собеседование к сластям похоти, потому что в сонме страстных мыслей и движений разгарается огнь (Пс. 105, 18). Они, разгоряча тебя, заставят думать, что трудно удержать огнь естества, что не в силах ты долее делать насилие естеству, — и что хотя сего дня согрешишь по нужде, но завтра покаешься по заповеди. Ибо закон (христианский) человеколюбив, — легко прощает грех кающимся. При этом представят тебе в пример, как некоторые после воздержания пали, и снова покаялись, придавая вероятность обольстительному совету своему, чтоб, сокрушить твердость сопротивоборства этою надеждою легкаго снова обращения чрез покаяние, храм целомудрия сделать домом блуда (1, 253-254).
32. Смотри, человек воздержания, под предлогом покаяния не обольщайся неизвестными надеждами. Ибо многие, пав, немедленно похищены смертью, а другие не в силах были встать (от падения) привычкою к сластям похотным связанные, как законом. Почему знаешь ты, человек, будешь ли жив, и покаешься ли, что назначаешь себе годы жизни? Падая от этого, ты поблажаешь плоти своей, тогда как надлежало бы тебе паче предаться памятованию о смерти, чтоб в сердце своем поживее представить страшное определение суда, и тем угасить мудрование плоти.
33. Естественный образ жизни один и тот же определен Создателем и нам и животным; се дах вам, — говорит Бог человеку, — всякую траву в поле, вам и зверем будет в снедь (Быт. 1, 29 — 30). Посему, получив общее с безсловесными пропитание, и своими примышлениями превратив оное в более роскошное, не по справедливости ли должны мы быть признаны неразумнейшими безсловесных, если звери остаются в пределах естества, не нарушая постановленнаго Богом, а мы — люди, одаренные разсудком, совершенно отступили от древняго законоположения? Ибо какия лакомства у безсловесных? Какие хлебники и повара тысячею искусств уготовляют услаждение их бедному чреву? Не любят ли они древней скудости, питаясь травой, довольствуясь тем, что случилось, и в питие употребляя воду, и ту иногда редко? Потому и плотским удовольствиям предаются они реже, не воспламеняя пожеланий никакою утучняющею пищею, и не всегда зная различие мужскаго и женскаго пола. Ибо чувство это дает им одно время в году, в которое естественный закон средством к продолжению рода изобрел совокуплять их для посеяния подобных себе; в другое же время до того они чуждаются друг друга, что совершенно забывают о сем пожелании. А в людях от дорогих яств ненасытимая похоть любодейства всеяла неистовыя пожелания, ни в какое время не дозволяя утихнуть страсти (2, 90).
Никодим Святогорец. Невидимая брань.
Глава 19. Как поборать плотския страсти?
С плотскими страстями, брате мой, надлежит бороться своим особым способом, чем с прочими. Чтоб это шло у тебя в должном порядке, знай, что иное тебе должно делать прежде искушения сими страстями, иное во время искушения, и иное после прекращения его.
Прежде искушения внимание твое должно быть обращено на причины, которые обыкновенно служат поводом к порождению искушения, или возбуждению страсти. Здесь закон: всевозможно избегай всех случаев, могущих возмутить покой плоти твоей, особенно встречи с лицами другаго пола. И если иной раз будет надлежать нужда беседовать с каким-нибудь таким лицем, беседуй не долго, соблюдая не только скромность, но и некую строгость в лице своем, и слова твои пусть будут при всей приветливости больше сдержанны, нежели благосклонны. Не ими веры врагу твоему во веки (Сир.12,10), говорит премудрый Сирах. И ты никогда не верь телу своему: ибо как медь сама от себя раждает ржавчину, так и растленное естество тела раждает из себя злыя движения похотныя. Якоже бо медь ржавеет, так и злоба его (там же). Не верь же, еще повторяю тебе, не верь в этом отношении самому себе, хотя, положим, ты не чувствуешь и столько уже времени не чувствовал сего жала плоти твоей. Потому что эта треокаянная злоба, чего не делала многие годы, иногда делает в один час и в одно мгновение, и всегда молча делает обычно свои приготовления к нападению. И знай, что чем больше прикидывается она другом, и не подает ни малейшего повода к подозрению, тем больший потом наносит вред и нередко поражает насмерть.
Должно также всякому бояться наипаче тех лиц другаго пола, с которыми почитается благословным обычное в житейском быту взаимообращение, или потому, что они родственны, или потому, что благочестивы и добродетельны, потому, что от них получено благодеяние и есть потребность почаще изъявлять им за то признательность. Бояться сего надобно потому, что к такому, без страха и внимания к себе, взаимообращению всегда почти примешивается губительная страсть чувственная, которая потом мало-по-малу нечувствительно проникает душу до самых глубин и так омрачает ум, что подвергшиеся заразе начинают ни во что вменять вския опасныя причины греха, как-то страстные взгляды, сладкия речи с той и другой стороны, привлекательныя движения и положения тела, пожатия рук, от чего наконец впадают и в самый грех, и в другия диавольския сети, из которых иной раз и совсем освободиться не могут.
Бегай же, брате мой, этого огня, потому что ты порох, и никогда не дерзай в самонадеянности думать, что ты порох смоченный и весь наполнен водой доброй и крепкой воли. Нет, нет! Но думай паче, что ты сухой-пресухой порох, и тотчас вспыхиваешь, как только почувствуешь огонь тот. Отнюдь не полагайся на твердость твоей решимости и твою готовность скорее умереть , нежели оскорбить Бога грехом. Ибо хоть и можно допустить, что ты посему смоченный порох, но от частого сообращения и сидения с глазу-на-глаз, огонь плотский мало-по-малу изсушит оросительную воду доброго твоего произволения, и ты сам не заметишь, как окажешься пламенеющим плотскою любовию, и до такой степени, что перестанешь стыдиться людей и Бога бояться, и ни во что станешь вменять честь, жизнь и все мучения ада, стремясь к соделанию греха.
Бегая убо бегай всевозможно:
а) от такого сообращения с лицами, могущими послужить для тебя в соблазн, если искренно желаешь не попасть в плен греха и не уплатить оброка его, который есть смерть душевная. Премудрым называет премудрый Соломон того, кто боиться и избегает причин греха, а того, кто много дерзая о себе, самонадеянно не избегает их, называет неразумным, говоря: премудр, убоявся, уклонится от зла; безумный же на себе надевся, смешавается со беззаконным (делом) (Притч. 14,16). Не на это ли указывал и Апостол, когда заповедывал Коринфянам: бегайте блудодеяния (1 Кор. 6,18)?
б) Бегай ничего-неделания и лености; и стой бодренно, во все глаза смотря за помыслами, и мудро устрояя и ведя дела свои, требуемыя твоим положением.
в) Никогда не ослушивайся настоятелей твоих и отцов духовных, но охотно повинуйся им во всем, скоро и с готовностью исполняя, что ни прикажут, и наипаче то, что смирительно для тебя и противно твоей воле и твоим наклонностям.
г) Никогда не позволяй себе смело судить о ближнем, никого не суди и не осуждай, и особенно за этот самый плотский грех, о коем у нас речь, хотя бы кто явно впал в него, но поимей к нему сострадание и жалость; не негодуй на него и не смейся над ним, но от его примера позаимствуй себе урок смирения, и зная, что и сам ты крайне слаб и на худое подвижен, как прах на пути, говори себе: ныне пал он, а завтра паду я. Ведай, что если ты скор на осуждение и презрение к другим, то Бог больно накажет тебя за это, попустив тебе самому впасть в тот же грех, за какой осуждаешь других. Не судите, да не судимы будете (Мф. 7,1), и на тоже не будете осуждены, чтоб из падения своего познали пагубность гордыни своей и, смирившись, взыскали врачества от двух зол: от гордости и блуда. Но если Бог по милости Своей и хранит тебя от падения и ты удерживаешь неизменно твердым целомудренный помысл твой; ты все же перестань осуждать, если осуждал, и не самонадеянничай, а паче бойся и не верь своему постоянству.
д) Внимай себе и бодрствуй над собой. Если стяжал ты какой дар Божий или находишься в добром состоянии духовном, не воспринимай в самомнении суетнаго и мечтательнаго о себе помышления, будто ты нечто, и что врги твои не посмеют напасть на тебя, и ты столько ненавидишь их и презираешь, что сразу отразишь, если они осмеляться приблизиться к тебе. Как толко так подумаешь, падешь легко, как осенний лист с дерева.
Вот что следует тебе соблюдать прежде искушения плотской страстью.
Во время же самаго искушения вот что делай: дознай поскорее причину, от которой породилась брань, и тотчас отстрани ее. Причина этому бывает или внутренняя, или внешняя. Внешнею тому причиной бывают: вольность очей, сладкия для слуха речи, такия же по содержанию и напеву песни, щегольския из нежных материй одежды, благоуханные для обоняния духи, вольныя обращения и беседы, соприкосновения и пожатия рук, танцы и многое подобное. Врачевством против всего этого служат: скромное и смиренное одеяние, нежелание не видеть, ни слышать, ни обонять, ни говорить, ни касаться ничего такого, что производит это срамное движение, особенно же избегание сообращения с лицами другаго пола, как говорено выше. Причиной внутреннею служит с одной стороны жизнь в довольстве и покое плоти, когда все желания телесныя находят полное удовлетворение, с другой срамные помыслы, которые приходят или сами собой при воспоминании виденнаго, слышаннаго и испытаннаго, или от возбуждения их духами злобы.
Что касается до жизни в полном довольстве и покое плоти, то ее надобно ожесточить пощениями, бдениями, хрупкоспаниями, особенно множайшими поклонами до утомления, и другими произвольными телоозлаблениями, как советуют и заповедуют опытные и разсудительные отцы наши святые. А против помыслов, от чего бы они ни происходили, врачевством служат разныя духовныя упражнения, сообразныя с настоящим твоим состоянием и требуемыя им, каковы: чтение святых и душеспасительных книг, особенно святаго Ефрема Сирина, Лествичника, Добротолюбия и других подобных, благочестивыя размышления и молитва.
Молитву свою, когда начнут нападать на тебя срамные помыслы, совершай так: тотчас воздвигни ум свой к распятому ради нас Господу, и из глубины души взывай к Нему: «Иисусе мой Господи! Сладчайший мой Иисусе! Ускори на помощь мне и не дай врагу моему полонить меня!» В тоже время обнимай мысленно и чувственно, если есть близ, животворящий крест, на коем распят ради тебя Господь твой, лобызай часто язвы Его и говори к ним с любовью: «краснейшия язвы, язвы святейшия, язвы пречистыя! уязвите это мое окаянное и нечистое сердце и не допустите меня до того, чтоб я посрамил и оскорбил вас нечистотой своею.»
Размышление же твое, в то время как множатся в тебе срамные помыслы плотской сласти, да не будет направлено прямо против них, хоть иные и советуют это; не берись изображать мысленно пред собой нечистоту и срамоту грехов плотской похоти, ни угрызения совести, которыя последуют за тем, ни растления естества твоего и потерю чистоты девства твоего, ни помрачения совести твоей и другое подобное. Не берись, говорю, размышлять об этом, потому что такое размышление не всегда бывает верным средством к преодалению искушения плоти, а напротив может послужить к усилению брани, иной же раз и к падению. Ибо хотя ум при сем будет вести мысленную речь свою в укор и противление сей страсти; но как мысль несмотря на то все же будет держаться на предметах ея, к которым так неравнодушно сердце, то не дивно, что тогда как ум расточает такия строгия суждения о таких делах, сердце соуслаждаться будет ими и соглашаться на них, что и есть внутренне падение. Нет, надобно рассуждать о таких предметах, которые бы заслонили собой эти срамныя вещи и совсем отвлекли от них внимание, содержанием же своим отрезвительно действовали на сердце. Такого рода предметы суть жизнь и страдание воплатившагося ради нас Господа Иисуса, неминуемый час смерти нашей, трепетный день суда и разные виды адских мучений.
Если, как нередко случается, срамные помыслы эти будут и при этом продолжать нападать на тебя с особенной силой и неудержимостью; не бойся, не переставай размышлять о показанных пред сим предметах и не обращайся к тому приему борьбы, чтоб прямо против них возставать, раскрывая неодобрительныя стороны их самих, как сказано было выше. Не делай так; но продолжай сколько можно внимательнее размышлять о показанных пред сим устрашительных и отрезвительных предметах, ни мало не безпокоясь о помыслах тех срамных, как бы они не были твои собственные. Ведай, что нет лучшего способа к прогнанию их, как презрение к ним и ни во что их вменение. Размышление же сие почаще прерывай такою или подобною ей молитвой: «Освободи меня, Творче мой и Ибавителю, от врагов моих сих, во славу стастей Твоих и Твоей неизреченной благости.» Молитвою же подобною и заключи свое размышление.
Смотри же, отнюдь не обращай ока ума своего на эту плотскую нечистоту, так как и одно представление о ней не безопасно; и не останавливайся на беседу с сими искушениями, или о сем искушении, чтоб определить, произошло ли у тебя согласие на него, или нет. Такое изследование, хотя на вид кажется хорошим, на деле же поистине есть кознь диавола, покушающагося сим способом или отяготить тебя, или ввергнуть в малодушие и отчаяние, или удержать тебя сколь можно долее в сих помыслах и чрез них ввести в грех делом или по роду их, или в другой какой.
Вместо всяких таких изследований о помыслах сих, смущающих тебя, поди, исповедуй все подробно духовному отцу своему, и пребудь потом покоен в помышлении своем и в сердце своем, не мутя себя никакими вопросами, упокоеваясь на решении отца своего. Только все ему открой, что смущало и смущает ум твой и твое чувство в сем искушении, ничего не утаивая и не позволяя стыду связать язык твой, а паче смиряясь самоуниженно. Ибо если во всякой борьбе с врагами имеем мы нужду в глубоком смирении, чтоб победить их; сколь много паче потребно оно нам во время плотской брани? так как и самое икушение сие большею частью бывает или порождением гордыни, или вразумлением и наказанием за нее. Почему и говорит святой Иоанн Лествичник, что кто впал в блуд или другой какой плотский грех, тот прежде того впал в горость; и что впасть ему в грех попущено для того, чтоб он смирился: «где совершилось падение, там прежде водворялась гордость; ибо гордость есть предвозвестница падения.» И еще: «наказание гордому есть падение» (Сл.23,4.10).
Когда наконец утишатся срамные помыслы и искушение пройдет, вот что должно тебе делать: как бы ни казалось тебе, что ты свободен уже от плотской брани, и как бы уверенным в том ни имел ты себя, всячески однакож пекись далеко держать ум свой и внимание свое от тех вещей и лиц, которыя были причиной возстания на тебя такого искушения; и отнюдь не поблажай позыву повидаться с ними, под тем предлогом, что оне родственницы, или что благочестивы и благодетели твои; вразумляй себя напоминанием, что и это есть греховное обльщение растленнаго естества нашего и сеть вселукаваго врага нашего диавола, который тут преобразуется в ангела света, чтоб ввергнуть во тьму, как говорит святой Павел. (2 Кор. 11,14).
Главы из Луга духовнаго. Творения блаженнаго Иоанна Мосха.
(Блуд и борьба с ним)
3. Жизнь Конона, пресвитера монастыря Пентуклы.
Мы пришли в лавру святаго отца нашего Саввы к Афанасию. Один старец рассказал нам: «пришлось быть нам в монастыре Пентуклы. Там был старец Конон, киликиянин. Сперва, в качестве пресвитера, он служил при совершении таинства крещения, а потом ему, как великому старцу, поручили самому совершать крещение, и он стал помазывать и крестить приходивших к нему. Всякий раз как приходилось ему помазывать женщину, он приходил в смущение, и даже по этой причине вознамерился уйти из монастыря. Но тогда является ему Святой Иоанн и говорит: «будь тверд и терпи, и я избавлю тебя от этой брани». Однажды пришла ему для крещения девица персиянка. Она была так прекрасна собой, что пресвитер не решался помазать ее святым елеем. Она прожила два дня. Узнав об этом, архиепископ Петр был поражен этим случаем и решил было уже для сего дела избрать диакониссу, но не сделал этого, потому что не дозволял закон. Между тем пресвитер Конон, взяв свою мантию, удалился со словами: «я не могу более здесь оставаться.» Но едва взошел на холмы, как вдруг встречает его Иоанн Креститель и кротко говорит ему: «возвратись в монастырь, и я избавлю тебя от брани." С гневом отвечает ему авва Конон: «будь уверен — ни за что не вернусь. Ты не раз обещал мне это, и не исполнил своего обещания.» Тогда святой Иоанн посадил его на один из холмов и, раскрыв его одежды, трижды осенил его крестным знамением. «Поверь мне, пресвитер Конон, — сказал Креститель, — я желал, чтобы ты получил награду за эту брань, но так как ты не захотел, я избавлю тебя от брани, но вместе с тем ты лишаешься и награды за подвиг.» Возвратившись в киновию, где совершал крещение, пресвитер на утро, помазавши елеем, окрестил пресиянку, даже совсем и не заметив того, что она была женщина. После того в течение 12 лет пресвитер совершал помазание и крещение, без всякаго нечистаго возбуждения плоти, даже не замечая, что пред ним — женщина. И таким образом скончался.»
14. О брате, который был обуреваем помыслами блуда и впал в проказу.
Авва Полихроний рассказал нам еще, что в монастыре Пентуклы был один брат, весьма внимательный к самому себе и строгий подвижник. Но он был обуреваем страстью блуда. Не вынеся плотской брани, вышел из монастыря и отправился в Иерихон, чтобы удовлетворить своей страсти. Но лишь только вошел в жилище блудницы, как вдруг весь был поражен проказою. Увидав это, он немедленно возвратился в монастырь, благодаря Бога и говоря: «Бог послал мне эту болезнь, да спасет мою душу». И воздал великую хвалу Богу.
19. Рассказ аввы Илии о себе самом.
Однажды я находился в пещере близ Иордана, рассказывал нам о себе авва Илия воск, — чтобы не иметь общения с аввою Макарием, епископом Иерусалимским. В это время, приблизитнльно в шестой час дня (полдень), в сильнейший зной кто-то постучался ко мне в пещеру. Я вышел и увидал женщину.
— Что тебе надо? — говорю ей.
— Отец мой, и я провожу такую же жизнь, как и ты. Моя небольшая пещера не более как на разстоянии одного камня от тебя. И она указала мне место несколько на юг. «Проходя этой пустыней, — продолжала она, — почувствовала жажду от сильнаго зноя. Сделай милость, дай мне немного воды». Вынеся кружку, я подал ей. Она напилась, и я отпустил ее. После ея удаления, диавол воздвиг во мне плотскую брань и внушил нечистые помыслы. Изнемогши в борьбе и будучи не в силах погасить плотскаго разжжения, я, схватив посох, вышел из пещеры в такое время, когда от зноя самые камни раскалялись, и поспешил за женщиной, чтобы удовлетворить свою страсть. Я уже находился от нея на разстоянии не более одной стадии. Стасть пылала во мне. Вдруг я пришел в восторженное состояние и увидал, что земля разверзлась и поглатила меня. И вот я вижу: лежат мертвыя тела, согнившия, разложившияся и испускаюшия нестерпимое зловоние... Кто-то, сияя святостью, указал мне на тела и сказал: «Это вот тело женщины, а это — мужчины. Удовлетворяй, как хочешь и сколько хочешь, свою страсть... И ради такого-то удовольствия — смотри, сколько подвигов желаешь ты потерять! Вот из-за какого греха желаете вы лишить себя царствия небеснаго! О, бедное человечество! За один час (греховнаго удовольствия) вы готовы погубить подвиг целой жизни?!» Между тем от сильнаго зловония я упал на землю. Подойдя ко мне, явившийся мне святой муж поднял меня и укротил во мне брань. И я возвратился в свою келлию, принося благодарение Богу.
Преподобный Максим Грек.
Против утверждающих, что человеческий род имел размножаться посредством плотскаго совокупления и рождения, хотя бы и не согрешили праотцы.
Слышал я, что некоторые утверждают, что если бы праотцы наши и соблюли данную им сначала Создателем всего и Владыкой заповедь, то все же размножение рода человеческаго стало бы производиться тем же скотоподобным образом, как и ныне, только без похоти, без страсти и без женских болезней. Это они говорят без всякаго удостоверения Божественных писаний, а руководствуясь лишь человеческими мыслями и следуя большой внешней учености. Поэтому я признал справедливым несколько рассудить и побеседовать с ними, не в смысле положительных доказательств и установлений, но предположительно и предлагая просто против их мнения рассуждения здраваго разума. Скажите нам, добрейшие, как вы думаете: нетленными ли и безсмертными были созданы вначале родоначальники наши или подлежащие тлению и смерти? Если они будут утверждать второе, то ясно будут обличены во лжи тем Божественным гласом, который сказал первозданным: воньже аще день снесте от него, то есть от запрещеннаго древа, смертию умрете (Быт. 2,17). Сказав это, Создатель ясно научил нас, что Он создал их безсмертными и что они оставались безсмертными навсегда, если бы сохранили святую Его заповедь, как свидетельствует и тот Божественный глас, который говорит: Аз рех: бози есте, и сынове Вышняго вси, то есть, вы — выше всего смертнаго, а потом добавляет: вы же яко человецы умираете и проч. (Пс. 81,6.7). И опять: человек в чести сый, т.е., в нетлении и равноангельском пребывании, не разуме, приложися скотом несмысленным, и уподобися им (Пс. 48,21), т.е., подпал тлению и смерти и подчинился безсловесным страстям, не уразумев свой чести, т.е. достоинства и безсмертия. Так же и Соломон премудрый сказал: Бог смерти не сотворил, завистию же диаволею смерть вниде в мир (Прем. Сол. 1,13;2,24). Если же, будучи побеждены Священным Писанием, исповедуют и против своей воли, что превозданные были сотворены нетленными и безсмертными и что навсегда сохранились бы в нетлении, если бы не преступили заповеди Божией, то как они утверждают, что размножение нашего рода имело бы быть тем же скотским способом, каким совершается ныне, только без похоти, страстей и женских болезней? Известно, что детородные уды приданы при создании обоим полам ради двух причин: чтобы посредством их сохранился род человеческий и не исчез бы окончательно, и чтоб чрез них выбрасывалось всегда излишество переваривающейся пищи. Творец, знающий все прежде бытия, знал, конечно, вперед имеющее совершится отпадение первозданнаго от Бога, знал так же и причину этого отпадения, именно, что они восхотят быть равными Богу. По этой причине премудрый Создатель придал им такие скотские уды и вложил в них сильное ражжение скотской похоти, чтобы они и против воли совокуплялись друг с другом и рождали детей. Иначе мы не хотели бы совокупляться друг с другом, имея ввиду, каждый пол, множество несносных страданий деторождения и воспитания рождаемых, — женский пол, имея ввиду девятимесячное тягостное рождение во чреве и те пакости и огорчения, какия впоследствии, по рождении , приходится терпеть, и неотложныя заботы о младенце, пока он достигнет известнаго возраста; отец так же, имея ввиду множество попечений о воспитании своих детей, как лучше их воспитать и научить благочестию, а потом сыновей женить, а дочерей выдать замуж. Этим доказывается, что премудрый Создатель имел ввиду умножение нашего рода другим каким-либо способом, более высоким и превышающим ум человеческий способом, приличным существу, созданным по образу и подобию Божию и не принудил бы Того, Кто не подлежит никакому принуждунею, усвоить своему образу такое постыдное и скотское безобразие и скверное смешение. Неправильно, поэтому, понимать и утверждать, что человек, созданный по образу и по опдобию Божию, то есть безсмертным, безстрастным и нетленным, если и бы сохранил заповедь Создавшего его, имел умножаться посредством такого сквернаго и скотскаго совокупления. Ибо при скотском совокуплении по необходимости должно быть скверное истечение, без которого зачатие быть не может. Если же есть истечение, то значит, есть и тление и сокрытая страсть; следовательно, зачатое и рожденное и воспитанное уже не безсмертно, но тленно и смертно и маловременно. Ибо все, что от тления имеет начало, по необходимости подлежит тлению и смерти. Следовательно, другим способом, чуднейшим и для нашего ума непостижимым, имел умножаться род человеческий, а не посредством скотоподобнаго совокупления, как думают некоторые, разсуждая недостойно Божественнаго образа.
Не будем же рассуждать о том, что превосходит наш разум и наше понимание, ибо разум наш — земной и немощный и во многом погрешает, как свидетельствует слово Божие, которое говорит: Господь весть помышления человеческиая, яко суть суетна (Пс. 93,11). И другое писание говорит: помышления бо смертных боязлива, и погршительна умышления их (Прем. Сол. 9,14); Дела же Божии непостижимы для всякаго созданнаго естества. Кто бо разумел ум Господень, или кто советник Ему бысть (Рим. 11,34)? К тому же вспомним безчисленные сонмы безплотных сил, как они вскоре и во мгновение ока появились всесильным мановением Его? Не мог ли Единый всесильный тем же вседетельным мановением Своим умножить род человеческий, как умножил Он мысленныя воинства безплотных сил, если бы родоначальники сохранили данную им заповедь Божию? Воистину мог, во всяком случае. Ибо что невозможно для творческой Его силы, которою Он вдруг украсил небо безчисленными миллионами звезд и сразу привел из небытия в бытие множество четвероногих земных, рыб морских и птиц небесных; а землю всю украсил безчисленными цветами и различными садами и лесами? Итак, сколько даровала благодать сказать о сем, столько и сказано. Если же кто этим не убеждается и продолжает спорить, мы таковаго обычия не имамы, ниже церкви Божия (1 Кор. 11,16), говорит святой проповедник Божий. Кто вседетельным и всесильным мановением вскоре все создал, сохраняет и управляет, Тому всякая слава, честь и поклонение во веки. Аминь.
Преподобнаго Иоанна Лествица.
Слово 15. О нетленной чистоте и целомудрии, которое тленные приобретают трудами и потами.
1. Чистота есть усвоение безтелеснаго естества. Чистота есть вожделенный дом Христов, и земное небо сердца.
2. Чистота есть вышеестественное отречение от естества, и поистине преславное соревнование мертвеннаго и тленнаго тела с безтелесными духами.
3. Чист тот, кто (плотскую) любовь отражает любовью (божественною), и телесный огнь угасил огнем невещественным.
4. (Целомудрие есть всеобъемлющее название всех добродетелей.)
5. Целомудрие есть чистота души и тела.
6. Целомудр тот, кто и в самом сне не ощущает никакого движения или изменения в том устроении, в котором он пребывает.
7. Целомудр, кто навсегда стяжал совершенную нечувствительность к различению тел.
8. Предел и крайняя степень совершенной и всеблаженной чистоты состоит в том, чтобы в одинаковом устроении пребывать при виде существ одушевленных и бездушных, словесных и безсловесных.
9. Никто из обучившихся хранению чистоты да не вменяет себе приобретение ея; ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу; и где природа побеждена, там познается пришествие Того, Кто выше естества; ибо, без всякаго прекословия, меньшее упраздняется большим.
10. Начало чистоты бывает, когда помысел не слагается с блудными прилогами, и без мечтаний бывает по временам во сне истечения; а середина чистоты, когда от довольства пищи бывают естествыенныя движения, но без мечтаний; конец же чистоты — умерщвление тела (т.е. телесных движений), предваряемое умерщвлением нечистых помыслов.
11. Поистине блажен тот, кто стяжал совершенную нечувствительность ко всякому телу и виду и красоте.
12. Не тот чист, кто сохранил нерастленным сие бренное тело, но тот, кто члены его совершенно покорил душе.
13. Велик, кто пребывает безстрастным при осязании; больший, кто не уязвляется видением, и помышлением о красотах небесных угашает огнь, который возгарается при виде земных красот. Отгоняющий сладострастнаго пса молитвою подобен борющемуся со львом; а кто противоречием низлагает его, подобен уже прогоняющему врага своего; тот же, который и прилог вовсе уничтожает, хотя и пребывает в теле, но уже воскрес из гроба. Если признак истинной чистоты состоит в том, чтобы и в сонных мечтаниях пребывать без движения; то конечно предел блуда означает то, чтобы и наяву от одних помыслов терпеть истечения.
14. Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего слабым вервием; кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрывшему его в песке. Под именем песка разумей смирение, потому что оно не произращает пажити для страстей, но есть земля и пепел.
15. Иной связал сего мучителя подвигами: иной — смирением, а иной — откровением Божиим. Первый подобен утренней звезде, второй — полной луне, а третий — светлому солнцу; но все имеют жительство на небесах. И как от зари свет, а по свете возсиявает солнце, так и о сказанном можно разуметь и видеть это на самом деле.
16. Лисица притворяется спящею, а бес целомудренным; та хочет обмануть птицу, а сей погубить душу.
17. Не верь во всю жизнь твою сему бренному телу, и не надейся на него, пока не предстанешь Христу.
18. Не думай , что по причине воздержания пасть не можешь; ибо некто, и ничего не вкушавший, был свержен с неба.
19. Некоторые из имеющих дар рассуждения хорошо определили отвержение самаго себя, сказав, что оно есть вражда на тело и брань противу чрева.
20. С новоначальными телесныя падения случаются обыкновенно от наслаждения снедями; со средними они бывают от высокоумия, но и от той же причины, как и с новоначальными; но с приближающимися к совершенству оне случаются только от осуждения ближних.
21. Некоторые ублажают скопцов по естеству, как избавленных от мучительства плоти; а я ублажаю повседневных скопцев, которые разумом, как ножем, обучились оскоплять себя.
22. Видал я невольно падших; и видал произвольно желающих падать, но не могущих; и я счел сих последних окаяннейшими падающих на всякий день; потому что, не имея возможности согрешить, желают злосмрадия греховнаго.
23. Окаянен падающий; но тот окаяннее, кто и сам падает и другого увлекает к падению, потому что понесет тяжесть двух падений, и тяжесть сласти иного. (см. Сл. 26, гл. 126)
24. Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами; ибо он имеет многия убедительныя оправдания, как воюющий против нас с помощью нашего естества.
25. Кто хочет бороться со своей плотью и победить её своими силами, тот тщетно подвизается; ибо если Господь не разорит дома плотской похоти, и не созиждет дома душевнаго, то всуе бдит и постится думающий разорить.
26. Представь Господу немощь своего естества, сознавая во всем свое безсилие, и неощутительным образом получишь дарование целомудрия.
27. В сладострастных людях бывает, (как некто из них, испытавший это, признавался мне по изтрезвлении своем), чувство чрезвычайнаго некоего влечения и любви к телам, и столь безстыдный и безчеловечный дух, в самом чувстве сердца явственно гнездящийся, что боримый сим духом во время брани ощущает телесное разжжение подобное огню от распаленой печи; он не боится Бога, вменяет ни во что воспоминание о муке, молитвы гнушается, почти как бы совершает грех на самом деле, и смотрит на мертвыя тела, как на бездушныя камни. Страждущий сие делается как бы безумным и изступленным, будучи упоен всегдашним страстным желанием словесных и безсловесных существ, так что если бы не прекращались дни сей мучительной брани, то не могла бы спастись никакая душа, одеянная в сие брение, растворенное кровию и мокротами. Да и может ли быть иначе? Ибо все существующее по природе ненасытно желает сроднаго себе: кровь — крови, червь — червя, и брение — брения; а потому и плоть сия желает плоти, хотя понудители естества и желатели царства небеснаго и покушаются прельщать сию прелестницу различными ухищрениями. Блаженны неиспытавшие вышеописанной брани. И так будем молиться, да избавит Он нас навсегда от такого искушения. Поползнувшиеся и падшие в сей ров далече отстоят от восходящих и нисходящих по оной лествице Ангелов; и к такому восхождению, после падения, потребны для них многие поты со строжайшим пощением.
28. Разсмотрим, не каждый ли из мысленных наших врагов, при ополчении их на нас, назначается исполнять свойственное ему поручение как это бывает и в чувственном сражении; и это достойно удивления. Я наблюдал за искушаемыми, и видел падения одни других лютейшия: имеяй уши слышати да слышит (Матф. 11,15)!
29. Часто диавол всё усилие, старание, ухищрение, коварство и все козни устремляет к тому, чтобы проходящие монашеское житие и подвизающиеся на сем поприще, исполненном искушений, были боримы противуестественными страстьми. Посему часто находясь в одном месте с женским полом, и не будучи боримы плотской похотью, или помыслами, некоторые ублажают себя; а того не разумеют несчастные, что где большая пагуба, там в меньшей нет нужды.
30. Думаю, что всеокаянные убийцы по двум причинам обыкновенно низвергают нас бедных в противоестественныя падения: потому что мы везде имеем удобность для таких согрешений, и потому что оне подвергают нас большей муке. Узнал сказанное тот, кто прежде повелевал дикими ослами, а потом сам был поруган и порабощен адскими ослами; и питавшийся некогда хлебом небесным после лишился сего блага; всего же удивительнее то, что и после его покаяния, наставник наш Антоний, с горькою скорбью, сказал: «великий столп пал!» Но образ падения скрыл премудрый муж, ибо знал, что бывает телесный блуд и без участия инаго тела. Есть в нас некая смерть и погибель падения, которую мы всегда с собою и в себе носим, а наиболее в юности. Но погибель сию я не дерзнул предать писанию, потому что руку мою удержал сказавший: бываемая отай от некоторых срамно есть и глаголати и писати и слышати.
31. Сию мою, а можно сказать и не мою враждебную, но и любимую плоть Павел назвал смертию. Кто мя избавит, — говорил он, — от тела смерти сея (Рим. 7,24)? А Григорий Богослов называет её страстною, рабскою и ночною. Я хотел бы знать, почему сии святые мужи дают ей такие названия? Если плоть, как выше сказано, есть смерть, то победивший её, конечно, никогда не умрет. Но кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти — осквернения плоти своей?
32. Испытаем, прошу вас, кто больше пред Господом: умерший и воскресший или никогда не умиравший? Ублажающий последняго обманывается: ибо Христос умер и воскрес; а ублажающий перваго увещавает умирающих, то есть падающих, не предаваться отчаянию.
33. Безчеловечный наш враг и наставник блуда внушает, что Бог человеколюбив, и что Он скорое прощение подает сей страсти, как естественной. Но если станем наблюдать за коварством бесов, то найдем, что, по совершении греха, они представляют нам Бога праведным и неумолимым Судьею. Первое они говорят, чтобы вовлечь нас в грех; а второе, чтобы погрузить нас в отчаяние.
34. Когда печаль и отчаяние в нас усиливается, тогда мы не можем приносить должнаго покаяния, ни окаявать себя, ни укорять, хотя в печальном расположении души и не предаемя греху. Когда оныя угаснут, тогда опять мучитель наш внушает нам о милосердии Божием, чтобы мы снова пали.
35. Господь, как нетленный и безтелесный, радуется о чистоте и нетлении нашего тела; бесы же, по утверждению некоторых, ни о чем другом столько не веселятся, как о злосмрадии блуда, и никакой страсти не любят так, как осквреняющую тело.
36. Чистота нас усвояет Богу, и сколько возможно, делает Ему подобными.
37. Земля с росою есть матерь сладости плодов, а матерь чистоты есть безмолвие с послушанием. Приобретенное в безмолвии безстрастие тела, при частом сближении с миром, не пребывает непоколебимо: от послушания же происходящее — везде искусно и незыблемо.
38. Видел я, что гордость бывает причиною смиренномудрия, и вспомнил сказавшего: кто уразуме ум Господень? (Рим. 11,34). Ров и плод надмения есть падение в грех; грехопадение же для желающих спастись часто бывает поводом к смиренномудрию.
39. Кто хочет с объядением и насыщением победить беса блуда, тот подобен угашающему пожар маслом.
40. Кто одним воздержанием покушается утолить сию брань, тот подобен человеку, который думает выплыть из пучины, плавая одной рукою. Совокупи с воздержанием смирение; ибо первое без последняго не приносит пользы.
41. Кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно прежде всего противу ней вооружаться, особенно же если это — домашний враг; ибо если мы не победим сей страсти, то от победы над прочими не будет нам никакой пользы, а поразивши сего Египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.
42. Будучи в искушении, я ощутил, что сей волк хочет обольстить меня, производя в душе моей безсловесную радость, слёзы и утешение; и по младенчеству своему я думал, что я получил плод благодати, а не тщету и прелесть.
43. Если всяк грех, его аще сотворит человек, кроме тела есть, а блудяй во свое тело согрешает (1 Кор. 6,18), то это без сомнения потому, что истечением оскверняется самое существо нашей плоти; а в другом грехе невозможно этому быть. Спрашиваю здесь, почему о согрешающих всяким другим грехом мы обыкновенно говорим только: «он согрешил», а когда слышим, что кто нибудь сделал блуд, то с прискорбием говорим: «такой-то пал»?
44. Рыба спешит убежать от удочки; а душа сластолюбивая отвращается безмолвия.
45. Когда диавол хочет связать два лица союзом постыдной любви, тогда испытывает ту и другую сторону: и потом уже начинает возжигать огнь страсти.
46. Склонные к сладострастию часто бывают сострадательны и милостивы, скоры на слёзы и ласковы; но пекущиеся о чистоте не бывают таковы.
47. Один мудрый муж предложил мне страшный вопрос: «какой грех, — сказал он, — после человекоубийства и отречения от Христа, есть тягчайший из всех?» И когда я отвечал: «впасть в ересь», тогда он возразил: «как же собрная Церковь принимает еретиков и удостаивает их причащения Святых Тайн, когда они исренно анафематствуют свою ересь; а соблудившаго, хотя он и исповедал сей грех, и перестал делать его, принимая, отлучает на целые годы от пречистых Тайн, как повелевают апостольския правила?» Я поражен был недоумением; а недоумение это осталось недоумением и без разрешения.
48. Будем испытывать и наблюдать: какая сладость происходит в нас, при псалмопении, от беса блуда, и какая от словес Духа, и заключающейся в них благодати и силы.
49. Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных будучи движимы духом блуда, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви.
50. Можно осквернить тело и одним осязанием; ибо нет ничего столь опаснаго, как сие чувство. Помни того, который обвил руку свою краем одежды (Патерик, слово 13, о рассуждении), когда нёс престарелую свою мать, и удерживай чувство руки своей и не прикасайся к сокровенным и прочим членам ни своего ни чужаго тела.
51. Думаю, что человек не может быть назван совершенно святым, если прежде не освятит сего брения (т.е. тела), и некоторым образом не преобразит его, если только возможно такое преображение во временной жизни.
52. Возлегши на постель, мы наиболее должны бодрствовать и трезвиться; потому что тогда ум наш один без тела борется с бесами; и если он бывает сластолюбив, или исполнен сладострастных мечтаний, то охотно делается предателем.
53. Память смерти да засыпает да и возстает с тобою, и вместе с нею Иисусова молитва единопомышляемая; ибо ничто не может тебе доставить столь сильное заступление во время сна, как сии делания.
54. Некоторые утверждают, что брань сия во время сна и истечения происходят единственно от пищи; но я видал, что одни находясь в тяжкой болезни, а другие, держа самый строгий пост, часто были оскверняемы истечениями. Однажды я спросил об этом предмете одного из искуснейших и разсудительных иноков; и сей блаженный дал мне весьма ясное наставление . «Бывают, — говорил приснопамятный, — истечения во сне от изобилия пищи и от излишняго покоя; а иногда от гордости, когда мы, долго пребывая свободными от истечений, этим возносимся; иногда же и от того, что осуждаем ближняго. Но от последних двух причин истечения могут случиться и с больными, а может быть и от всех трех. Если же кто чувствует, что он чист от всех сих показанных ныне причин: то блажен сей человек ради такого безстрастия; он от одной зависти бесовской претерпевает случающееся временем, когда Бог на него сие попускает для того, чтобы безгрешным злоключением приобретал высочайшее смирение».
55. Никто в продолжении дня не представляй себе в уме случающихся во сне мечтаний; ибо и то есть в намерении бесов, чтобы сновидениями осквернять нас бодрствующих.
56. Услышим и о другом коварстве наших врагов. Как снеди, вредныя для тела, по некотором времени, или день спустя производят в нас болезнь: так весьма часто действуют и причины, оскверняющия душу. Видел я наслаждающихся и не вдруг боримых; видел, что некоторые едят и пребывают с женщинами, и в то время не имеют никакого худаго помышления; но когда они обольстились самонадеянностью, и возмечтали, то внезапно подверглись погибели в своей келии. А какая это погибель, телесная и душевная, которой человек может подвергаться один, знает тот, кто находился в сем искушении, а кто не был искушен, тому и знать не надобно.
57. В то время великою мощью служат нам: худая одежда, палящий язык, и не многими каплями прохлаждаемая, пребывание во гробах, а прежде всего смирение сердца, и, если можно, отец духовный, или усердный брат, скорый на помощь и старый разумом: ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один сам собою спасти корабль свой от сей пучины.
58. Часто один и тот же грех, будучи сделан одним человеком, заслуживает сторично большее наказание, нежели когда он сделал другим, судя по нраву согрешившаго, по месту, где грех случился, духовному возрасту, в котором был согрешивший, и по многим другим причинам.
59. Поведал мне некто об удивительной и высочайшей степени чистоты. Некто увидев необыкновенную женскую красоту, весьма прославил о ней Творца, и от одного этого видения возгорел любовию к Богу и пролил источники слёз. Поистине удивительное зрелище! Что иному могло быть рвом погибели, то ему сверхъестественно послужило к получению венца славы. Если такой человек в подобных случаях всегда имеет такое же чувство и делание, то он воскрес, нетленен прежде общаго воскресения.
60. Так должны мы поступать и при слушании песнопений и песней. Боголюбивыя души, когда слышат пение мирских или духовных песен, исполняются чистейшаго утешения, любви божественной и слёз; между тем как в сластолюбивых возбуждаются совсем противныя чувства.
61. Некоторые, как мы и прежде говорили, пребывая в безмволвных местах, гораздо более бывают боримы от бесов; и сие неудивительно, потому что бесы обыкновенно пребывают там, будучи изгнаны Господом в пустыни и в бездну, ради нашего спасения. С особенной лютостью нападают на безмолвника бесы блуда, чтобы изгнать его в мир, внушивши ему, что он никакой пользы не получает от пустыни. Но когда мы пребываем в мире, они отходят от нас, чтобы мы, видя себя свободными от брани, оставались между мирскими. Итак, где мы терпим нападения от врагов, там без сомнения и сами сильно с ними боремся ; а кто этой брани не чувствует, тот оказывается вь дружбе с врагами.
62. Когда мы пребываем по некоторой нужде в мире, нас покрывает рука Господня; часто, может быть, и молитва отца духовнаго, чтобы имя Божие не хулилось через нас. Иногда сие бывает от нечувствительности и от того, что мы уже много испытали то, что видим и слышим, и насытились этим; или и от того, что бесы с намерением отступают от нас, оставляя беса гордости, который один заменяет собою всех прочих.
63. Все вы, желающие обучиться чистоте, услышьте ещё об одной хитрости и коварстве обольстителя душ, и будьте осторожны. Некто собственным опытом изведал сей обман его, и сказывал мне, что бес плотскаго сладострастия весьма часто вовсе скрывает себя, наводит на инока крайнее благоговение, и производит в нём источники слёз, когда он сидит или беседует с женщинами, и подстрекает его учить их памятованию о смерти, о последнем суде, и хранению целомудрия, чтобы сии окаянныя, прельстившись его словами и притворным благоговением, прибегнули к этому волку, как к пастырю; но окаяннейший оный, от близкаго знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению.
64. Всеми силами будем убегать, чтобы не видеть, ни слышать о том плоде, котораго мы обещались никогда не вкушать; ибо удивляюсь, если мы считаем себя крепчайшими пророка Давида; чему быть невозможно.
65. Похвала чистоты столь велика и высока, что некоторые из отцев осмелились назвать её безстрастием.
66. Некоторые говорят, что по вкушении плотскаго греха невозможно называться чистым; а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно привить дикую маслину к доброй. И если бы ключи царства небеснаго были вверены девственнику по телу, то мнение оное, может быть, имело бы основательность. Но да постыдит умствующих таким образом тот, кто имел тещу, а был чист и носил ключи царствия.
67. Змей сладострастия многообразен; невкусившим сласти греха он внушает, чтобы только однажды вкусили её и перестали; а вкусивших коварный побуждает воспоминанием опять к совершению греха. Многия из первых, поелику не знают зла сего, бывают свободны и от борьбы; а из последних многие, как познавших опытом сию мерзость, терпят стужение и брани. Впрочем часто случается и совсем противное этому.
68. Иногда возстаем мы от сна чисты и мирны, и это бывает тайным благодеянием, которое мы получаем от святых Ангелов, особенно когда мы уснули со многою молитвою и трезвением; иногда же встаем нечистыми и смущенными; причиною же сего бывают худыя сновидения.
69. Видех нечестиваго превозносящася и высящася яко кедры Ливанския, и как он мятется и неистовствует против меня; и мимоидох воздержанием, и се не бе, как прежде ярость его; и взысках его, смирив помысл мой, и не обретеся место его во мне, или след его (Пс. 36,35).
70. Кто победил тело, тот естесто победил; победивший же естество, без сомнения, стал выше естества; а такой малым чем, или, если можно так сказать, ничем не умален от Ангел (Пс. 8,6).
71. Нет ничего чуднаго, если невещественный борется с невещественным; но то поистине великое чудо, что дух, облеченный в вещество, враждебное ему и борющееся с ним, побеждает врагов невещественных.
72. Благий Господь, и в том являет великое о нас промышление, что безстыдство женскаго пола удерживает стыдом, как бы некою уздою; ибо если бы женщины сами прибегали к мужчинам, то не спаслась бы никакая плоть.
73. По определению разсудительных отцов, иное есть прилог, иное — сочетание, иное — сосложение, иное — пленение, иное — борьба, и иное, так называемая страсть в душе. Блаженные сии определяют, что прилог есть простое слово, или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; а сочетание есть собеседование с явившимся образом, по страсти или безстрастно; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением; пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца, или продолжительное мысленное совокупление с предметом, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют равенство сил борющаго и боримаго в брани, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем; страстию называют уже самый порок, от долгаго времени вгнездившийся в душе, и чрез навык сделавшийся как бы природным ея свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится. Из всех сих первое безгрешно; второе же несовсем без греха; а третье судится по устроению подвизающагося; борьба бывает причиною венцов или мучений; пленение же иначе судиться во время молитвы, иначе в другое время, иначе в отношении предметов безразличных, т.е. ни худых, ни добрых, и иначе в худых помышлениях. Страсть же без сомнения подлежит во всех, или соразмерному покаянию, или будущей муке; но кто первое, (т.е. прилог в мысли), помышляет безстрастно, (т.е. не допускает до страстнаго впечатления, но отвергает оный), тот одним разом отсекает всё последнее.
74. Просвещеннейшие и разсудительнейшие из отцев приметили ещё иной помысл, который утонченнее всех вышепоказанных. Его называют набегом мысли; и он проходит в душе столь быстро, что без времени, без слова и образа мгновенно представляет подвизающемуся страсть. В плотской брани между духами злобы ни одного нет быстрее и неприметнее сего. Он одним тонким воспоминанием, без сочетания, без продолжения времени, неизъяснимым, а в некоторых даже неведомым образом, вдруг является своим присутствием в душе. Кто плачем успел постигнуть такую тонкость помысла, тот может нас научить: каким образом, одним оком, и простым взглядом, и осязанием руки, и слышанием песни, без всякой мысли и помысла душа может любодействовать страстно.
75. Некоторые говорят, что страсти входят в тело от помыслов сердца; а другие напротив утверждают, что худые помыслы рождаются от чувств телесных. Первые говорят, что если бы не предшествовал ум, то и тело не последовало бы; последние же приводят в защищение своего мнения зловредное действие телесной страсти, говоря, что весьма часто худые помыслы получают вход в сердце от приятнаго взгляда, или от осязания руки, или от обоняния благовония, или от слышания приятнаго голоса. Кто мог познать сие о Господе, тот и нас да научит: ибо все это весьма нужно и полезно для тех, которые разумно проходят духовное делание. В простоте же и правоте сердца пребывающим делателям нет в этом никакой необходимости; ибо не все могут иметь тонкое ведение, и не все блаженную простоту, сию броню против всех ухищрений лукавых бесов.
76. Некоторые из страстей, родившись в душе переходят в тело; а некоторые наоборот. Сие последнее случается обыкновенно с мирскими, а первое с проходящими монашеское житие, по неимению к тому случаев. Что касается до меня, я скажу о сем: взыщеши во злых разума, и не обрящеши (Притч. 14,6).
77. Когда после долгаго подвига против беса блуда, единомышленника нашей бренной плоти, мы изгоним его из сердца нашего, изранивши его камнем поста и мечем смирения: тогда сей окаянный, как червь некий, пресмыкаясь внутри нашего тела, будет страться осквернять нас, подстрекая на безвременныя и непристойныя движения.
78. Сему же наиболее подвержены те, которые покаряются бесу тщеславия; ибо они, видя, что уже не часто возмущаются в сердце своем блудными помыслами, преклоняются к тщеславию; а что это справедливо, в том сами они могут увериться, когда удалившись на время в безмолвие, будут внимательно испытывать самих себя. Они непременно найдут, что в глубине их сердца скрывается некий тайный помысл, как змей в гноище, который в некоторой степени чистоту внушает им приписывать собственному тщанию и усердию, не давая сим окаянным подумать о словах Апостола: что имаши, егоже неси приял ( 1 Кор. 4,7) туне, или непосредственно от Бога, или помощью других и посредством их молитвы. Итак, да внимают они себе, и да стараются о том, чтобы умертвить вышепоказаннаго змея многим смиренномудрием, и извергнуть его из сердца; дабы, избавившись от него, возмогли и они некогда совлечься кожанных риз (сладострастия) и воспеть Господу победную песнь чистоты, как нкогда оныя Евангельския целомудренныя дети. И без сомнения воспоют, аще совлекшеся не нази обрящутся незлобия и смирения, свойственнаго младенцам (2 Кор. 5,3).
79. Сей бес тщательнее всех других наблюдает времена, какия удобнее для уловления нас; и когда видит, что мы не можем помолиться против него телесно, тогда сей нечистый в особенности старается нападать на нас.
80. Тем, которые ещё не стяжали истинной сердечной молитвы, в телесной молитве способствует подвиг понуждения, например: распростертие рук, биение в грудь, умиленное взирание на небо, глубокия воздыхания, и частое преклонение колен. Но как часто случается, что они в присутствии других людей не могут сего делать, то бесы и стараются тогда на них нападать; а так как они ещё не в силах противиться им мужеством ума и невидимою силою молитвы, то, может быть, по нужде и уступают борющим им. В таком случае, если можно, скорее отйди от людей, скройся на малое время в тайном месте, и там воззри на небо, если можешь, душевным оком, а если нет, то хоть телесным; простри крестовидно руки, и держи их неподвижно, чтоб и сим образом посрамить и победить мысленнаго Амалика. Возопий к Могущему спасти, и возопий не красноречивыми словами, но смиренными вещаниями, начиная прежде всего сим воззванием: помилуй мя, яко немощен есмь (Пс. 6,3). Тогда опытом познаешь силу Всевышняго, и невидимой помощью, невидимо, обратишь в бегство невидимых (врагов). Кто обучился таким образом с ними бороться, тот вскоре начнёт и одною душею отгонять сих врагов; ибо Господь дает делателям сие второе дарование, в награду за первые подвиги. И справедливо!
81. Бывши негде в собрании, я заметил, что на одного тщательнаго брата напали нечистые помыслы; и как ему не нашлось приличнаго места, где бы тайно от других помолиться, то он вышел, как бы по естественной нужде, и там произнес усердную молитву на сих супостатов. И когда я ему выговаривал за неприличность места к молитве, он ответил: «о прогнании нечистых помыслов я и молился в нечистом месте, чтобы очиститься от скверны».
82. Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих, то сокровище наше не будет похищено; но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто помрачив ум, сего владыку, он побуждает и заставляет нас и пред людьми делать то, что одни только сумашедшие делают. Когда же, спустя несколько времени, ум изтрезвиться, тогда мы стыдимся не только видевших наши безчинныя действия, но и самих себя, за непристойные наши поступки, разговоры и движения, и ужасаемся о прежнем нашем ослеплении; почему некоторые, рассуждая о сем, нередко отставали от этого зла.
83. Отвращайся от сего супостата, когда он, по соделании тобой вышеописанных поступков, возбраняет тебе молиться, упражняться в благочестивых делах, и пребывать во бдении; и поминай Того, Который сказал: зане творит ми труды душа сия, мучимая порочными навыками, сотворю отмщение ея от врагов ея (Лук. 18,5).
84. Кто победил свое тело? Тот, кто сокрушил свое сердце. А кто сокрушил свое серде? Тот, кто отвергся самаго себя; ибо как не быть сокрушенным тому, кто умер своей воле?
85. Между страстными бывает один страстнее другаго; и некоторые самыя скверны свои исповедуют со сладострастием и услаждением. Нечистыя и постыдныя помышления обыкновенно рождаются в сердце от беса блуда, сего сердцеобольстителя; но их исцеляет воздержание и вменение их ни во что.
86. Каким образом и способом связать мне плоть свою, сего друга моего, и судить её по примеру прочих страстей? Не знаю. Прежде, нежели успею связать её, она уже разрешается; прежде нежели стану судить её, примиряюсь с нею; и прежде, нежели стану мучить, преклоняюсь к ней жалостию. Как мне возненавидеть ту, которую я по естеству привык любить? Как освобожусь от той, с которой я связан на веки? Как умертвить ту, которая должна воскреснуть со мною? Как сделать нетленною ту, которая получила тленное естество? Какия благословныя доказательства представлю той, которая может противоположить мне столько естественных возражений? Если свяжу её постом, то, осудив ближняго, снова предаюсь ей; если, престав осуждать других, побеждаю её, то, вознесшись сердцем, опять бываю ею низлагаем. Она и друг мой, она и враг мой, она помощница моя, она же и соперница моя; моя заступница и предательница. Когда я угождаю ей, она вооружается против меня. Изнуряю ли я её, изнемогает. Упокаиваю ли её, безчинствует. Обременяю ли, не терпит. Если я опечалю её, то сам крайне буду бедствовать. Если поражу её, то не с кем будет приобретать добродетели . И отвращаюсь от нея, и объемлю её. Какое это во мне таинство? Каким образом составилось во мне это соединение противоположностей? Как я сам себе и враг и друг? Скажи мне, супруга моя — естество мое; ибо я не хочу никого другаго, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается; скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобой вседашнюю брань? Как могу я победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: «не скажу тебе того, чего и ты не знаешь; но скажу то, о чём мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего — самолюбие. Внешния ражжения происходят от угождения мне и от чрезмернаго во всем покоя; а внутренния от прежде бывшаго покоя и от сладострастных дел. Зачавши, я раждаю падения; они же, родившись, сами раждают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокую мою и твою немощь то тем самым свяжешь мне руки. Если гортань умучишь воздержанием то свяжешь мне ноги, чтобы оне не шли вперёд. Если соединишь с послушанием, то освободишься от меня; а если приобретешь смирение, то отсечешь мне голову».
Пятнадцатая степень. Кто, будучи во плоти, получил и здесь победную почесть, тот умер и воскрес, и ещё здесь познал начало будущаго нетления.
Святый Ефрем Сирианин
О борьбе с блудной страстью.
(Добротолюбие, том 2, стр. 382-398).
48. Сластолюбивый при встрече женщин делается весел и привлекается красотой их; телесная доброцветность сводит его с ума, восхищает благообразие лица, очаровывает стастность стана, и в беседах с женщинами таит он удовольствия; при воспоминании виденнаго, похотливо мечтает, живо представляя в уме женския лица, страстныя их выражения, обворожительныя улыбки, мановения очей, нарядность одежд, льстивыя речи , сжатие губ. С мужчинами ему скучно; а если увидит женщин, просветляется, бегает взад и вперёд, чтобы оказать свои услуги; тогда откуда берётся у него и голос к пению, уменье сказать острое слово, посмеяться и показать себя занимательным и приятным.
49. Не позволяй глазам своим блуждать туда и сюда, и не всматривайся в чужую красоту, чтоб с помощью глаз твоих не низложил тебя противник твой.
50. Укоризна монаху — блуждающее око.
