«КИНЖАЛ ИЗМЕНЫ ХЛАДНЫЙ...»

Как правая и левая рука —
Твоя душа моей душе близка.
Мы смежены, блаженно и тепло,
Как правое и левое крыло.
Но вихрь встает — и бездна пролегла
От правого — до левого крыла.
М. И. Цаетаева

— Батюшка, тема, к которой мне хотелось бы перейти, очень печальная, но затронуть ее необходимо. Если произошла измена, можно ли что-то поправить? Ведь нарушение супружеской верности делает брак «как бы небывшим» — по крайней мере, такую трактовку можно встретить в богословской литературе. Действительно, единство утрачено, прежнюю целостность возвратить, кажется, невозможно...

— Человеку. А Богу возможно.

— И все же беда случилась. Ваш пастырский опыт, очевидно, содержит какие-то наблюдения относительно подобного рода ситуаций. Можно ли как-то облегчить состояние безысходности, которым неизбежно сопровождается нарушение единства брака, что-то посоветовать супругам, ободрить их?

— Безусловно, нет большего несчастья для семьи, чем грех неверности одного из супругов. Это страшный удар, подобный пробоине в днище корабля, угрожающей гибелью всему судну. Конечно же, совесть наша получает сотни предупреждений — ведь никогда падение не совершается в единочасье. Внешнее падение бывает приуготовлено внутренним отступлением от Бога и Его правды, отказом от креста веры и верности, который супруги возлагают на себя в час венчания.

Впрочем, падение падению рознь... Одно дело, когда супруг, под воздействием винных паров потеряв не то что бдительность, а и сознание, согрешил, не помня себя. Очнувшись, он с ужасом осознает, что случилось, и на коленях приползает к своей супруге, кляня день и час, когда он принял предложение товарищей покутить, пображничать вдали от дома.

Другое, когда человек признается сам себе в оскудении чувств, в потере жизненных семейных интересов, в разобщенности и начинает воздыхать по сомнительному счастью «на стране далече»; ищет душу, которая поняла бы, разделила его скорбь; наконец находит и «в знак благодарности» совершает с нею смертный грех прелюбодеяния, довершая таким образом дело внутреннего отступничества. Такому покаяться сложнее. А искреннее, глубокое покаяние — единственный способ восстановить изначальную гармонию, вновь войти в спасительное единство и единомыслие, на котором зиждется брак.

Наконец вовсе не беру в рассмотрение третий случай, когда супруг цинично отдает себя в объятия развратительницы, удовлетворяя животную похоть и возводя порок в образ жизни. Блудник оставляет за собой право и впредь поступать подобным образом. Пожалуй, последняя ситуация действительно подразумевает полное разрушение тайны супружества, ибо о каком соприсутствии Бога Живого сердцам человеческим можно говорить, когда эти сердца отданы на откуп похоти, разврату, сладострастию?!

Второй случай болезненнее, ибо. повторяю, прежде умерщвлена была область душевного, после чего пришел черед и телесного падения. Если изменивший — христианин, то он тотчас осознает, что находится во власти смертного греха, в темнице неведения Господа. Такая тяжесть, такая мука обымет все его существо, что он невзвидит света Божия, и небо покажется ему с овчинку... Из религиозных побуждений он будет каяться, а вместе с покаянием в его душе воскреснет сознание долга, ответственности пред некогда любимым человеком, и совесть повлечет его по узкому, трудному пути восстановления единства с Творцом. Полнота покаяния, свершаемая не только через исповедь, но и через прощение согрешившего его половиной, состоит в возрождении душевного и духовного единства, которое может возвратить только Господь.

Самый первый из описанных мною случаев наименее тяжек по своим последствиям. И у супруги должно хватить ума, мудрости, мужества, чтобы понять, принять и простить... Ибо никто из нас не застрахован от подобного падения, с каждым это может случиться. Силен диавол, велика немощь человеческая.

Мы, священники, — реставраторы, но не патологоанатомы, расчленяющие трупы. Поэтому, зная, что человеку уврачевать эту рану невозможно, верим: Богу — возможно. Верующему сердцу все возможно! И как бы ни казалось оскверненным прошлое, опустошенным настоящее, безотрадным будущее, дело священника — направить луч надежды на помраченные грехом и скорбью сердца. Не будем забывать, что часто семейные конфликты опускаются бумерангом (а то и булавою) на головки и сердца детей... Дети не заслужили ни безотцовщины, ни изможденного одиночеством материнства. Им нужна полная семья. Бог наш есть Полнота, все Собою наполняющая. Вот почему ради существования семьи мы должны быть готовыми идти на многие жертвы и «всем смертям назло» восстанавливать то, что порушено человеческим легкомыслием, сладострастием и маловерием.

— Батюшка, в одной из предыдущих бесед Вы уже затронули прискорбную тему церковного развода. Остановитесь, пожалуйста, на этом подробнее. В каких случаях Церковь благословляет разводиться и каковы духовные последствия этой процедуры?

— Священник поставлен на то, чтобы соединять. Развести он не может, это вне его компетенции. Разбирать семейные тяжбы и принимать ответственные решения относительно судьбы венчанного брака — дело епископа.

В учебниках церковного права формально указываются некоторые основания для церковного развода. Иные случаи самоочевидны: в первую очередь это прелюбодеяние, возведенное в норму. Такой человек как оскверненный извергается вон из Церкви, и очевидно, что никакой союз с закоренелым прелюбодеем невозможен. Пострадавшая сторона может быть благословлена на вторичное вступление в брак, хотя, по апостолу, лучше оставаться так (см. 1 Кор. 7, 8), как есть.

Есть и другие случаи, которые рассматривает церковное право: помешательство, сопряженное с опасностью для жизни окружающих, или отпадение от веры в нечестие, злочестие или самое страшное, богохульство, — все это делает невозможным воспитание детей в христианском духе. Есть и иные обстоятельства, впрочем нуждающиеся в подробнейшем и неспешном обсуждении со священником и вынесении последнего решения правящим архиереем.

Священники должны быть весьма осторожны в отношении советов о разводах, потому что наше падшее естество уж слишком удобопреклонно ко греху. И бывает, что когда внешние скрепы, единственное удерживающее начало, рушатся, даже положительные, казалось бы, утвержденные в добре особы словно «срываются с цепи». Блудный бес могущественно действует в наше время... Основываясь на священническом опыте исповеди, с уверенностью повторю, что никто не может считать себя застрахованным от самых тяжких грехов против седьмой заповеди, почему и сказано: не гордись, но бойся, дабы тебе не отпасть от маслины Христа (см. Рим. 11,17-20).

Безусловно, даже чуждое Церкви сожительство оставляет в сердцах людей очень заметный след. Плотское знакомство, общее ложе, если оно было нечистым, блудным, уязвляет сердца людей — пусть мучающихся, страдающих, но не совсем чужих друг другу... Да, они не познали чистоты, высоты и счастья венчанного брака. Но это не только грех, а и беда. Вот почему пастырь должен стремиться к восполнению упущенного, к возведению людей в богоугодное состояние и, конечно, должен знать о том, какой след в душе оставляет жизнь по плоти, дабы ему, священнику, не делать поспешных выводов и таким образом не умножать, не усугублять грехов приходящих в Церковь людей.

— Само понятие «прелюбодеяние» (которое переводится на современный русский язык как «преступление против любви»), очевидно, предполагает, что разрушительное действие греха направлено на нечто реально существующее, то есть супружеский союз. А как быть в тех случаях, когда изменяет жених, невеста? Ведь обеты верности еще не даны — значит, нет и нарушения верности... Но, очевидно, каждый знает, что логика отнюдь не спасает от страданий, если на наших глазах терпят крушение самые радужные надежды. Ведь в состоянии влюбленности мы не только обостренно воспринимаем легкомысленное поведение избранника или избранницы, но готовы считать изменой любой добрачный «опыт», даже если все было еще до знакомства с нами, до появления взаимного интереса. А сохраненное до «совершенных лет» девство, увы, такая редкость... Мне страшно даже представить переживания, к примеру, невинного юноши, стремившегося стать священником, если он вдруг узнает, что его избранница когда-то прежде «оступилась»...

— Если речь идет о браке священнослужителей, то, разумеется, каноны церковные требуют непорочности не только личной, но и косвенной, — то есть спутница жизни будущего священника должна быть девицей. Коль скоро особа прекрасного пола знает намерение полюбившегося ей юноши вступить на путь церковного служения, равно как ведает и о том, что брак с ней может стать препятствием к этому служению, то совесть будет ей подсказывать вовремя отойти от молодого человека, дабы не соделаться сугубым искушением для стремящегося угодить Богу.

Мне как священнику не раз приходилось быть свидетелем скорби жениха по поводу небезупречности невесты. Иные устраивали сцены ревности, в то время как предмета страсти давно уже не было и в помине... Примечательно, что весьма часто ревнующие сами не могут похвастаться чистотой своей жизни до брака. Так или иначе, дело пастыря — смягчить эту драму через таинство покаяния, примирить с Богом и между собой жениха и невесту.

Если же речь идет об измене друг другу тех, кто уже связан узами дружбы и взаимной симпатии, но еще не свил супружеского гнезда, — то, конечно, лучше узнать об этом до брака, чем после него: ибо такая двойственность, такое легкомыслие преступны и свидетельствуют христианской душе о невозможности связать судьбу с человеком похотливым и лукавым.

Конечно, всем нам свойственно ошибаться, и никто из облеченных плотью, как мы уже говорили, не застрахован от падений... Если человек оступился, хотя бы и так тяжко, ему всегда открыто поприще покаяния. А коль Бог прощает, то и мы должны простить. Однако, на Бога надеясь, дважды плошать подобным образом непозволительно.

— Батюшка, все предыдущие вопросы были связаны с изменой, уже совершившейся телесно. Но вспомним слова Священного Писания: «...всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф. 5. 28). А разве кто-нибудь может похвастаться, что ему неведомы угрызения совести при воспоминании об этом грозном предостережении Спасителя? Идеал чистоты высок, недостижим... Но где же все-таки пролегает та грань, за которой начинается измена? Ведь очевидно, что она совершается раньше, чем телесное падение.

— Приражение греха в виде похотного помысла, помрачения сердечного известно, должно быть, всякому. Но если христианин стремится быть верным Богу, он, даже и получив мысленную рану, не перестанет сопротивляться. Постом, молитвой, трудом он будет стараться отогнать от себя наваждения бесовские.

Совсем другое дело, когда человек намеренно сожигает свою совесть, показывая врагу тыл и бросая щит посреди поля боя... Представим себе супруга, который отправляется в коммерческий киоск, покупает видеокассету с безнравственным содержанием, а затем смотрит ее втайне, делаясь жилищем злой силы. Через некоторое время, совершенно отдавшись злу, несчастный откажется даже признавать что-либо плохое в подобном образе действий и жизни, будет называть блудные сцены «эротикой» или «искусством»... Растлив себя, таковой, конечно, станет прелюбодеем и на деле, ибо прежде диавол согрешает вместе с нами в сердце человеческом, а затем уже повинными греху оказываются и наши телесные члены.

Думаю, грань, о которой Вы спрашиваете, есть боязнь блудной мысли, ощущения или образа. «...Невозможно не придти соблазнам, но горе тому, через кого они приходят...» (Лк. 17, 1.)

Невозможно, живя земной жизнью, не терпеть нападок от нечистого духа, но весьма возможно имеющему доброе произволение низлагать замыслы сатанинские. Для этого требуется, как мы сказали, боязнь, отвращение от греха, готовность стремительно покаяться в случае, если нечистая мысль все-таки уязвила сердце. И напротив, стоит отпустить вовсе «вожжи» внимания, трезвения, молитвы, лишиться страха Божия — и вот уж мысленная нечистота, свив гнездо в расслабленной душе, приуготовляет свершение смертного греха самим делом.

Наш первопрестольный град Москва сегодня доставляет супругам прекрасный материал для упражнения в целомудрии... Повсюду столько разнузданных и нечистоплотных рекламных щитов, что всегда существует выбор — либо методично просматривать по пути следования все эти приманки лукавого и таким образом превращать душу в помойку, либо, заблаговременно почувствовав опасность, отвращать взор от недостойного зрелища и раз от разу укрепляться в сердечном целомудрии, следуя примеру древнего псалмопевца Давида, взывавшего ко Господу: «Отврати очи мои, еже не видети суеты...» (Пс. 118, 37.)

— Наверное, а биографии почти каждого женатого мужчины или замужней женщины были моменты сердечного помрачения, о которых Вы говорили, осложняющиеся еще и тем. что от предмета искушения никак невозможно удалиться — люди вместе работают или живут но соседству. Будучи борим страстью, человек не может прервать общение. А ежедневные встречи, разумеется, лишь «подливают масла в огонь»...

— Нужно всячески позаботиться о том, чтобы «не давать повода ищущим повода». Подобно тому, как моллюск прячется в ракушку при появлении опасности, христианин должен уметь собирать, сдерживать все свои чувства, являя собой «неприступную крепость», блюдя и строгость в голосе, и суровость во взоре.

— Но внезапная перемена в поведении может выглядеть очень неестественно и вызвать недоумение, вопросы...

— Всe средства хороши, если наша цель — сохранить сокровище верности. Ясно, что для нравственной личности христианина главное — следовать голосу совести. В известных случаях подчеркнутая корректность поведения, недопущение предательской мягкости или вольности в обращении, стремление сохранять деловой тон, пресечение всякого рода заигрываний, нарочитой интимности, ограничение общения и сведение его к необходимому минимуму (в сочетании, разумеется, с благодатной помощью свыше) будут залогом успеха.

Не будем забывать и о главном требовании аскетики: необходимости скрывать внутреннее борение и сердечное неустройство от постороннего взора. Здесь очень уместной может быть какая-либо милая шутка. Не грех отвести в сторону ненужное нам участие и небылицей. К примеру, заинтересованная особа с напором вопрошает приглянувшегося ей чужого супруга о причине его серьезного или печального, как ей кажется, вида. Дабы охладить неуместное рвение и дать понять нежелательность дальнейшего разговора, он отвечает: «Вы знаете, я за очень дешевую цену снял дачу на Луне... А вчера мне сообщили, что она сгорела».

— Нелегко бывает соблюсти Ваши мудрые рекомендации, батюшка, — особенно если мы находимся в дружеских отношениях с тем, кто неожиданно стал предметом искушения.

— Дружить хорошо домами, равно интересуясь каждым из членов дружественно настроенной по отношению к нам семьи, сохраняя соборное единство, стараясь исключить какие-либо поводы к смущению... Этика семейных отношений всегда должна соблюдаться разумными мужем и женой.

— А если случай более сложен: «неполная семья» (наше всего женщина, обремененная детьми и воспоминаниями о неудаче в семейной жизни, — а таковых сейчас, к сожалению, немало) дружит с православными супругами и, ощущая себя беззащитной, невольно начинает искать опору в чужом муже?

— Христианину должны быть свойственны особые такт и деликатность. «...Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними...» (Мф. 7, 12.) Одинокая женщина пусть будет крайне осторожна в общении с чужим супругом и непрестанно согласует свои действия и помыслы с нравственным мерилом, неким внутренним «счетчиком», всегда помнит о той, которой принадлежит ее друг и душой, и телом. Имея такую оглядку на отсутствующую половину, мы никогда не согрешим и сможем соблюсти «золотую середину» в общении, найти царский путь дружественности.

— Иногда в лице представителя противоположного пола мы обретаем нечто большее, чем просто друга. Чувствуя душевное и духовное единство, мы находим опору в подобном общении, черпаем вдохновение в нем... А «половина» недовольна, хотя мы вовсе не собирались ей изменять. Как здесь быть?

— Нужно стараться всем жертвовать ради сохранения мира в семье. Бес хитер. Он представит в нашем сознании тысячу «благословных вин» — причин, способных разлучить мужа и жену. Супругам необходимо щадить взаимные чувства и всегда воспоминать клятвы верности и любви, принесенные не так просто, а пред Лицем Господа. Это святыня, в сравнении с которой меркнет всякая дружба «на стороне». Жизнь есть духовная брань. Муж и жена ответственны друг за друга гораздо в большей мере, чем мы ответственны за кого бы то ни было из тех, кого «приручаем». Муж и жена несут совместно крест, и крест этот непременно начнет «заваливаться», если одна из рук ослабнет и потеряет твердость.

Прелюбодействующие чувствуют стыд, если их видит хоть один человек; в каком же стыде должны предстать они там, когда будут взирать на них небо и земля?

Преподобный Ефрем СИРИН

Грех блуда имеет то свойство, что соединяет два тела, хотя и незаконно, в одно тело. По этой причине хотя он прощается немедленно после раскаяния в нем и исповеди, при непременном условии, чтобы покаявшийся оставил его, но очищение и отрезвление тела и души от блудного греха требует продолжительного времени, чтобы связь и единение, установившиеся между телами... и заразившие душу, обветшали и уничтожились.

Святитель Игнатий БРЯНЧАНИНОВ

С протоиереем Артемием Владимировым беседовала психолог Елена Житенева
По брошюре «Любовь и вера»
М.: Издательство Праославного Братства Святителя Филарета Московского, 2001.

---