Наша дочка
С чего начать… Наверное, с того, как мы ее ждали. Особенно трепетно и настойчиво ждали с тех пор, как стали воцерковляться и понимать, что без детей семейная жизнь неполноценна. И когда, после курса лечения, я, наконец, узнала о беременности и сообщила об этом мужу, он от радости и неожиданности просто ничего не мог сказать.
Беременность я носила неплохо. Никаких особенных проблем не было. Толкаться начала она вовремя, плод созревал «в соответствии со сроком», как говорится. Муж радовался тому, что будет девочка. Ничто не предвещало плохого. Однако, всю беременность меня не покидало чувство, что с ребенком что-то не так.
Родилась наша дочка чуть раньше срока. Сразу закричала, мне положили ее на живот, такую синенькую, с зажмуренными глазками, горяченькую!
Потом я лежу на каталке в операционной, мне накладывают швы. Я рада, что все позади, и улыбка не сходит с губ. И только немного напрягают озадаченные лица персонала. Потом педиатр говорит, что подозревает генетическое отклонение у дочери. Я говорю, что я так и думала и называю диагноз. И педиатр уходит от меня, наверное, в большой растерянности.
Я уже лежу в палате в послеродовом отделении. Голова как в тумане от родов, от тоски, от всяких препаратов. Спрашиваю у детской сестры, когда принесут девочку. «Не раньше 13:00,» — отвечает она. Но это так не скоро!
Приходит акушер, который принимал роды, рекомендует купить препарат для подавления лактации. «Зачем?» — изумляюсь искренне я. «Ну, вы же не будете кормить…»- «Буду, если получиться». Больше с предложением и намеком на отказ ко мне не приставали.
Теперь основная проблема — как об этом сообщить мужу и родным. Первый кому, звонила, был муж. В 6 утра (сразу после родов) решила не огорчать. Потом в середине дня издалека намекала, что с ребенком что-то не так, но все это требует уточнения и т.д. и т.п. Почему-то было небольшое сомнение, вдруг он откажется дочку забирать. И на мой дурацкий вопрос: «Ведь мы ее заберем, правда?», он ответил решительно и четко: «Конечно».
Потихоньку пошла череда поздравительных звонков с сортировкой кому говорить, кому нет. Но большая часть моих родственников медленно, но верно погружалась в глубокий транс. Только маме я ничего не сказала, решила: приедем домой и тогда…
До часу дня я никак не могла утерпеть и отправилась на поиски детской палаты. Но, сделав шагов 10, поняла — далеко не уйду: в голове закружилось, зазвенело. Доползла обратно до кровати.
Действительно, к часу принесли мой кулечек. Глазки смотрели на меня спокойно и с интересом. Были они изумительного какого-то сиреневого оттенка. Маленький носик, губки сжаты. Какая бы ни была, но моя! И даже на минуту не могла допустить я мысль, чтобы этот комочек оставить здесь. Один на один с белым больничным потолком, в чужих руках, без ласки и тепла. Нет, ни за что!!! Хотя предложения об отказе поступали от некоторых родных. Но они не могли зародить даже тени сомнения во мне. Я заберу ее с собой в ЛЮБОМ случае!
Большая часть дня проходила в слезах. На следующий день у малышки брали кровь, и муж должен был везти ее на анализ. Из окна я видела, как он вышел из роддома. Походка обычная решительная, только плечи понуро опущены. Он там, а я здесь с нашей общей болью. Но ни прижаться друг к другу, ни печаль в словах разделить мы не можем! Эти 5 дней роддома были мукой именно из-за этого. Все остальное в отделении было прекрасно. Правда, когда я выходила в коридор погулять, сестры начинали перешептываться. «Но, что поделать, — думала я, - так теперь будет всегда. К этому надо привыкать!»
При выписке муж дрожащими руками взял дочку и смотрел на нее как завороженный и улыбался. Дома ходил сам не свой, натыкался на углы, начинал дела, бросал. «Что с тобой», — спросила я. «Я так рад, что вы дома! И что она у нас есть!» — ответил он.
Мама с трудом приходила в себя, после того как мы сообщили ей диагноз. Поначалу не брала на руки и почти не смотрела на внучку. Сказала: «Лучше б она умерла!». Я испугалась.
Конечно, было и остается очень тяжело психологически. Тяжело от того, что родители детей-инвалидов почти на 95% знают, как печально будет складываться жизнь их деток. И тоска от этого на душе просто невыразимая. Ощущение такое, как если бы из сердца по капле постоянная сочилась кровь каждый день, каждый час, каждую секунду…
Но время идет. Дочечка растет. Радует нас своими успехами и достижениями, огорчает непослушанием, мы переживаем, когда она болеет или когда у нее с трудом режутся зубки. Она бесконечно любит папу, наверное, потому, что реже всех видит его.
Да, все непросто. И порой очень сильно одолевает уныние.
Однажды, она подхватила какой-то вирус. От высоченной температуры полуторагодовалый ребенок впадал в забытье. И страшнее всего была мысль о том, что мы можем ее потерять! Так живи же долго, а мы постараемся сделать все от нас возможное, чтобы ТЫ была счастлива!
Р.Б.И.
