Первая беременность
В один прекрасный сентябрьский день я почувствовала непривычное головокружение, и у меня возникла следующая мысль: «Наверное, так бывает, когда маленький человечек заканчивает свое путешествие и прилепляется к стенкам матки, чтобы девять месяцев питаться материнскими ресурсами организма».
Было еще рано делать такие выводы, но врожденное женское чутье меня не подвело. Муж очень раздражался, когда я пыталась хандрить «раньше времени» и говорил окружающим, что его жена «прикинулась беременной» и поэтому позволяет себе прогуливать службы, плохо себя вести и т. д.
Первый домашний тест на беременность, сделанный до положенного срока ничего не показал, но спустя недели две появились долгожданные две полоски на повторном тесте.
Наслышанная об ужасных токсикозах наших мам-прихожанок я ожидала всего самого худшего в первые три-четыре месяца беременности, а в остальное время приготовилась вкушать радостные чувства по поводу своего чревоношения. Но все получилось с точностью до наоборот…
В первые месяцы я могла пожаловаться лишь на легкую дурноту, постоянный насморк и редкие кровотечения из носа, что не мешало мне продолжать учебу в МГТУ и петь на клиросе. Единственное, что доставляло мне ощутимое неудобство во время пения — обильное слюноотделение.
В 22 недели на меня сразила дикая почечная боль в левом боку: я не могла ни сидеть, ни лежать; боль обострялась после принятия пищи. Моим единственным занятием была ходьба из одного конца комнаты в другой с вязанием в руках. И так почти круглые сутки больше недели…
Опять же помня об изуверах, царящих в отдельных женских консультациях, я до этого самого срока нигде не появлялась и не обследовалась.
В консультацию я сначала не обратилась, а решила воспользоваться мамиными связями в больнице при Управлении делами Президента и сделать все необходимые анализы и УЗИ «по знакомству». К сожалению, «знакомство» не избавило меня от «прочистки мозгов» на тему необходимости выявления пороков плода на ранних сроках, а мое заявление об отрицательном отношении к абортам в таких случаях было принято «знакомым» гинекологом словно бред ненормального человека…
Анализы оказались сравнительно хорошими, хотя мне было сказано, что у меня состояние «на грани молочницы», «низкий гемоглобин» (110), а в моче — «следы белка». УЗИ плода и почек не показало никаких отклонений, и мне посоветовали пить Но-шпу и делать гимнастику. На второе я была согласна, и через неделю мое состояние нормализовалось. Больше я к этому гинекологу не обращалась, быв, ко всему прочему, неприятно поражена ее финансовыми аппетитами. Тогда же мы узнали, что у нас будет мальчик. Не скажу, что я была обрадована полученным известием, но к моменту рождения я уже была морально готова и ожидала своего мальчишку с радостью.
Ближе к 30-ти неделям забарахлила правая почка, но и это испытание было успешно преодолено средствами гомеопатии.
8 января, на второй день Рождества Христова, «масик» наш заявил о своем существовании ощутимым пинком в живот. Так мы начали общаться. Я все продолжала петь, и сын будил меня каждое утро в 6:00 длительным иканием: «Мамаша, пора в храм собираться.»
Помня, что где-то на этом сроке выдается обменная карта, я начала собирать информацию о ЖК по месту моей прописки. Узнав положительные отзывы о ней и хорошего врача, я, не долго думая, решила записаться на прием к ней, думая, что по закону имею на это полное право. Не тут-то было… Я была с гневом отправлена к своему участковому врачу.
Моя врач оказалась довольно милой молодой «специалисткой», без особых сюсюканий и достаточно больно орудующей расширителем при осмотре. Узнав о моем гемоглобине месячной давности при моем болезненном тогда состоянии, даже не дождавшись результатов текущих анализов, она поставила диагноз «анемия». Что самое смешное, врач так и не узнала моего гемоглобина в оставшийся срок беременности, так как в ЖК сломался аппарат, определяющий его уровень. И значение «110» без зазрения совести было вписано ручкой другого цвета в результаты последующих анализов.
На сроке 32 недель я была направлена на УЗИ, при котором сын так извертелся, что дало повод заподозрить «что-то неладное» и промучить меня ПОЛЧАСА, чтобы «наузить» ожидаемый результат. Диагноз — «хроническая внутриутробная гипоксия, фетоплацентарная недостаточность первой степени».
Поскольку я отказалась от принятия соответствующих препаратов, специально для беседы со мной была вызвана заведующая ЖК, цинично обвинившая меня в желании смерти своему ребенку… При этом было сказано, что диагноз мой был поставлен на основании показателей, находящихся в нижних границах допустимой нормы!
Разузнав подробно о своем состоянии у заведующей одним из подмосковных роддомов, я стала больше проводить времени на воздухе и заставляла своего супруга ежедневно «выгуливать» меня после работы.
Конечно, на поздних сроках меня не миновали легкие отеки конечностей и головокружения, а предвестниковые схватки не позволяли мне ходить без бандажа.
Кстати о бандаже… Самый лучший бандаж — наш, «советский», из хлопка на шнуровке. Только в нем я чувствовала и себя, и ребенка защищенными, в то время как импортный «резиновый» бандаж, вызывал сильное чувство дискомфорта и опасения за ребенка, так как сильно давил на низ живота.
Одна из наших прихожанок, врач, как-то посмотрела на меня на сроке 35-36 недель и сказала: «А мальчик-то твой уже готовится…». На что я стала уверять, что по всем подсчетам мне еще месяц ходить. А она мне: «Нет-нет скоро-скоро жди…» И правда, сын не заставил себя долго ждать, избавив маму от еженедельного мотания из Отрадного на Савеловскую в ЖК и споров с мужем о наречении младенцу имени.
Я успела съездить на консультацию к руководительнице дипломного проекта, где она и заметила наконец мое «интересное» положение.
Уже ближе к концу беременности был один забавный случай. Супруг мой в порыве нежности захотел наградить будущего «наследника» звонким поцелуем — сын резко дернулся в сторону, осязательно для всех.
Данилова Маргарита
