Роды
Попав наконец в роддом в отделение патологии, я загрустила. Начался Великий Пост, а я смогла сходить лишь один раз на Канон Андрея Критского. Я очень люблю Великопостные Богослужения, Преждеосвященные Литургии, службы в Великую Пятницу и Великую Субботу, Пасхальное Богослужение — все это в этом году проходило мимо меня. Обидно было просто до слез, я даже возроптала мысленно на дочку, что ей понадобилось появляться на этот свет так невовремя. Да и мясо пришлось есть в роддомовской столовой.
К слову о быте и питании — в патологии роддома при ГКБ №15 было очень даже прилично, особенно по сравнению с 67-й больницей. Кормили довольно вкусно, супчики напоминали домашние. Боксовая система — 2 палаты с общим душем и туалетом объединены в один бокс, в палате по 2 человека. С соседками я быстро подружилась и мы коротали длинные вечера за чаем с булочками. В первый же день меня осмотрел окулист, похвалил за желание самостоятельно рожать и выдал соответствующую справку. Вообще в этой больнице не любят «кесарить» без особой на то причины, мою соседку по палате тоже с сильной близорукостью, уже настроившуюся на кесарево, еще раз обследовали и отговорили, в итоге она благополучно родила самостоятельно.
На следующий день в палату пришел кардиолог, сделал ЭКГ, потом заглянула терапевт, потом осмотр гинеколога, в общем, понеслось. Мне сказали, что шейка матки у меня длинная, загнутая назад, что до открытия еще далеко, и назначили уколы синестрола с папаверином, призванные размягчить шейку. Как ни была я против любой стимуляции, но что оставалось делать — уж если легла в патологию, принимай правила игры.
Постепенно состав моей палаты изменился, девочку на сохранении выписали домой, еще две моих соседки благополучно ушли рожать. У меня же не было даже предвестников, ничего не болело, не тянуло, не схватывало. Последствиями уколов были только синяки, процедурная сестра начала меня пугаться и долго выбирала живое место для укола среди сплошных сине-красных разводов.
Прошло сначала 29 февраля — моя первая ПДР, пришло и 3 марта — ничего. Я вооружилась акафистом Феодоровской Божией Матери и начала мерить шагами коридоры и лестницы, вычитывая молитвы. Третьего марта врач меня посмотрела, сказала, что шейка матки сгладилась, приоткрылась почти на сантиметр, отпустила гулять до 5 марта, сказав, что если я к тому времени не начну рожать сама, то будут прокалывать пузырь.
Не сказать, что я была сильно рада, я настраивалась на естественный процесс, а тут сплошная стимуляция, но с другой стороны, спасибо, что не кесарево. Да и недельное хождение по коридорам меня несколько утомило, я знала наизусть уже каждую трещинку на стене. Перечитаны были все книги и журналы (кстати, соседок по палате, читавших Донцову, я убивала наповал своими 4-мя томами Тихого Дона — самое подходящее чтение для женщины на сносях). Спасало вышивание — никогда в жизни я этим не увлекалась, а в больнице вышивание так замечательно помогло убить время! Теперь картина с цветами и бабочкой висит на стене рядом с детской кроваткой.
4-го марта вечером мне сказали не наедаться, и завтра в 6 утра быть готовой к переходу в родблок. Не сказать, чтобы я сильно волновалась — так, слегка. Еще раз прочитала акафист, приготовила заранее святую воду от молебна перед Феодоровской (в родблок разрешали брать воду), зарядила мобильник и собрала вещи.
В 6 утра 5 марта меня подготовили, кстати все процедуры были сделаны очень мягко и не доставили никаких неприятных ощущений. В 7 меня спустили в родблок, вот там-то меня и затрясло, назад пути уже не было, я стала судорожно цепляться за халатик из патологии и понесла какую-то ерунду. Медсестра, доставившая меня, посмеялась, проговорила что-то успокаивающее и сдала меня с рук на руки другой молоденькой медсестричке с жутким крючком в руках — именно им и должны были прокалывать пузырь. В Интернете я читала, что это не больно, так и оказалось, но страху я натерпелась. Медсестра поворчала, что открытие слишком маленькое для того, чтобы прокалывать, но все же как-то исхитрилась, развела оболочки и из меня хлынул поток светлых вод. Сестра сначала подивилась, что переносила всего 2 дня, и уже стимулируют, но потом пощупала головку и сказала, что кости черепа у малыша очень плотные, как будто переношенные, так что может стимуляция и к лучшему. Потом меня осмотрела молоденькая врач (я так поняла, ординатор) и отпустила нагуливать схватки по родблоку. Я стала ходить, с интересом поглядывая на соседок. Самочувствие пока было нормальным, напрягала только необходимость все время удерживать между ног пеленку, чтоб не заливать родблок водами. Я иногда понемножку пила Святую воду, благодаря этому мне после родов совсем не хотелось пить.
Соседок было две — одна пришла уже за третьим, к моему приходу у нее уже было приличное раскрытие, но она держалась совершенно спокойно, ходила, в промежутках между схватками мы с ней мило беседовали. Потом ее посмотрел врач, определил раскрытие в 6 см, через полчаса оно превратилось в полное, ее увели рожать и она благополучно и быстро разрешилась 3-м мальчиком. После нее привели девушку со вторыми родами, которые она благополучно проспала дома, не заметив полное раскрытие, чуть в машине не родила. Некогда не забуду ее вид — стоит, невозмутимо пожевывая жвачку, в то время как врач сообщает — раскрытие полное! Всем бы такие роды. В родблоке она провела от силы 5 минут, после чего ее увели на кресло. Другая соседка лежала на кушетке, накрытая простыней, даже не пытаясь ходить и стонала. Открытие у нее было только 2 см. Опережая события, где-то через час она начала кричать, к раскрытию в 4 см находилась уже в абсолютно невменяемом состоянии, я подавала ей воду в промежутках между собственными схватками, к моменту полного раскрытия с ней творилось что-то неописуемое. Ее вопли разносились по всему этажу, вновь приходившие рожать начинали трястись, ожидая для себя подобной участи. Как и кого она родила, я не знаю, в послеродовом я ее не встречала.
Тем временем у меня начало слегка тянуть живот, где-то через час меня уложили и подключили к монитору, причем выяснилось, что лежать я могу только на спине, потому что в положении на боку у малыша резко урежалось сердцебиение. На спине лежать было неприятно, и именно в этом положении я впервые почувствовала пару несильных схваточек. Но когда меня опять отпустили ходить, кроме легкого потягивания я снова не ощущала ничего. В 9 утра меня посмотрел врач, констатировал открытие в 2 пальца, удивился, что я толком ничего не чувствую. Вычитанный где-то совет расслабиться при осмотре шейки матки оказался очень действенным — осмотр становился гораздо менее болезненным и я удивляла врачей своим спокойным выражением лица.
После осмотра я наконец-то начала ощущать регулярные схватки с промежутком минут через 5. Схватки ощущались в самом низу живота, чуть-чуть отдавали в ноги, живот при этом каменел. На что похожа боль при схватках, я помнила первый день после родов, но описать бы и тогда не смогла, а сейчас не помню вообще. Пожалуй, я бы даже не назвала это болью — скорее сильными и новыми неприятными ощущениями. Но даже сильными они стали уже потом, на этом же этапе я с ними легко справлялась при помощи глубокого дыхания и поглаживания низа живота чашеобразными движениями (спасибо курсам!).
Через некоторое время у меня определили открытие в 4 см и вкололи промедол. Я его не просила, наоборот, начала вяло протестовать, но мне не вняли. Перспектива лежать на спине пугала меня куда больше, чем болезненные схватки. На спину меня все-таки уложили, предупредили, что может закружиться голова и захочется спать. Ни того, ни другого со мной так и не произошло, наоборот, на фоне промедола начались такие сильные схватки, что я не находила себе места, позвала акушерку и попросила отпустить ходить. Акушерка спросила, а как же моя голова, на что я ответила, что пока с ней все в порядке, но если я и дальше буду валяться как раздавленный таракан, то я за нее не отвечаю. Меня снова отпустили ходить, и я сразу почувствовала себя человеком.
Не знаю, как можно рожать лежа на спине — у меня боль просто удесятерялась по сравнению с ходьбой. Во время ходьбы я не издавала ни звука, на спине же начала завывать. На этой стадии открытия просто глубокое дыхание перестало помогать, помогала его комбинация с дыханием «собачкой». Пришедший врач посмотрел открытие — уже 6 см, и опять уложил на спину, сказав, что «с таким открытием нечего искать приключений». Но в этот раз на спине пришлось мучиться недолго, буквально через полчаса я почувствовала сильное давление на копчик, которое быстро перешло в слабые потуги. Я позвала акушерку, она меня посмотрела, обрадовала тем, что и головка низко, и открытие полное, но мешает куда-то завернутая шейка матки и предложила ее вправить. Вот это «вправление» и оказалось самым сильным ощущением за все роды! Я заорала так, что стекла зазвенели и начала отпихивать акушерку ногами, надо сказать, вполне успешно. Акушерка возмутилась моим поведением, хотя я сомневаюсь, что остальные роженицы во время этой процедуры вели себя спокойней. Кстати, рожавшая до меня девушка умиляла врачей тем, что при осмотре честно и вежливо предупреждала: «Простите, я вас сейчас ударю». Я предупредить не успела. В общем, акушерка меня покинула, пригрозив, что больше вообще не подойдет. Я вяло подумала «ну и пожалуйста» и осталась лежать на кушетке, продыхивая все схватки. Это было куда более приятным занятием, чем «вправление». Но минут через 10 акушерка все же подошла, спросила — может попробуем еще?, я согласилась. Попробовали, несмотря на боль, у нее что-то получилось, и ногами я ее больше не била. После этого я три схватки потужилась по 3 раза и ура! — меня повели на кресло.
Процесс перехода на кресло меня никак не затруднил, я дошла совершенно прямо и спокойно, самостоятельно и без особых затруднений на него взгромоздилась. И началась работа. Кстати, потуги мне не понравились совсем — схватки были лучше. Мне сразу сделали эпизиотомию (глаза, сердце), но даже несмотря на нее, тужилась я сначала неправильно и ребенок не рождался достаточно долго. Кулак, положенный врачом на живот и его крик -»выталкивай!», не помогал. Далеко не сразу до меня дошло, что то большое внутри — это и есть голова, и на нее-то и надо тужиться, но когда я это наконец сделала — дело сразу пошло и я быстро родила головку. На потугах я кричала и издавала звук «вввв», так как-то легче было.
После рождения головки мне слегка помогли и вытолкнули ребеночка, очень забавное кстати было ощущение — чувствовать внутри себя под ребрами крохотные пятки, а потом они ррраз — и поехали вниз. И как-то очень быстро я услышала сердитый крик и мне показали малышку, спросив «кого родила?» Хм… вопрос конечно интересный при учете того, что очки я на кресло с собой не взяла… Ручки-ножки вижу, а подробности извините… Ну по УЗИ вроде девочка, брякаю наугад — «девочка».
Надо же, угадала. 3450 весу, 52 росту, 8/9 по Апгар. Вовсе не 4 кг, как по УЗИ пророчили, а просто длинненькая и стройненькая. Лиза родилась ровно в 15.00, итого роды длились 8 часов ровно, если считать с момента амниотомии. В слезы меня не бросило, как я ожидала, сознание на тот момент было слегка затуманенным, дочку плюхнули мне на живот, я погладила ее по мокрой головке и пробормотала что-то ласково-невразумительное. Дочка лежала у меня на животе минуты 3, и за это время я не догадалась приложить ее к груди, хотя только об этом и мечтала всю беременность…
К груди я приложила Лизу только через 2 часа. Потом я совершенно незаметно родила плаценту, меня зашили (под новокаином, практически безболезненно, только неприятно чуть-чуть), уложили на каталку, положили лед на живот и оставили лежать. Чувствовала я себя великолепно, была уверена, что могу встать и порывалась сделать это, слыша крик дочки неподалеку. Вот это пожалуй единственное неприятное воспоминание за все роды — слышать крик ребенка в двух шагах от тебя, понимая, что ей там страшно и одиноко. Я просила отдать мне ребенка, но меня не слушали.
Мне сразу принесли мобильник, по которому мне немедленно позвонила двоюродная сестра с вопросом: «Ну ты что делаешь?» Я ей объяснила, чем я в данный момент занимаюсь и обрадованная сестра понеслась обзванивать всех родных и знакомых. Следующей позвонила обиженная мама, почему не она первой все узнала. Ну что я могу поделать, если Ася оказалась оперативней. Мой муж за пять минут до рождения Лизы, как чувствовал, пришел в роддом и был встречен радостным известием о рождении дочки.
Вечером этого дня он, видимо под впечатлением, потерял и вновь нашел нашу собаку. Точнее, не он нашел, а она самостоятельно домой пришла и ждала его уже дома. Свекровь все утро, пока я рожала, провела в храме, и там они вместе с подругой читали акафисты, молясь о благополучных родах. Их молитвы не остались без ответа, спасибо им.
Через два часа мне вручили дочку, она к тому времени уже не кричала, лежала очень несчастненькая, глазки закрыты, и тут-то я и прослезилась. Не знаю, как матери лежат отдельно от деток — мне хватило этих двух часов. Лиза с самого начала была очень хорошенькой — круглая щекастенькая мордашка, губки сложены бантиком, когда открыла глаза, то оказалось, что они очень большие, несмотря на припухлость век, и ярко-синего цвета. Взгляд у нее был очень пристальный и мудрый, никаких блуждающих глаз, взгляд совершенно взрослого человека. Я предложила ей грудь, она, видимо не поверив своему счастью, приоткрыла припухшие глазки и облизала сосок. Но быстро сообразила, что к чему, резво присосалась и нас с ней вдвоем на каталке повезли в палату, с бешеной скоростью по извилистым коридорам, аттракцион покруче американских горок. Я одной рукой Лизавету держала, второй держалась сама, чтобы с каталки не скатиться.
Нас привезли в палату, переложили меня на кровать, а Лизу — в прозрачную пластиковую люлечку, дочка уснула. В палате я встала через час с прекрасным самочувствием и настроением, сердце слегка «прыгало» первое время, потом прошло. Я сходила в душ, перепеленала, подмыла и покормила Лизавету. В распеленатом виде моя дочь представляла собой зрелище довольно интересное — худюденькие ножки-ручки, пальчики — вообще слезы, зато щеки! Из трех с половиной килограмм, 500 грамм в щеках точно.
Пришедшая медсестра удивилась моей самостоятельности, спросила «вторые роды?», узнав, что первые, удивилась еще больше, улыбнулась и удалилась. Ночь я уснуть не могла, хотя Лиза и спала — лежала и не могла глаз отвести от дочки. Состояние было бодрым, я смотрела на спящую Лизу и молилась, благодаря Бога за такое чудо. На следующий день самочувствие было вообще великолепным, только шов от эпизиотомии мешал. Правда к обеду я почувствовала себя немножко странно — появился зуд по всему телу, потом начали появляться красные пятна. Они появлялись очень быстро, начиная снизу — от кистей рук и ступней, поднимались все выше и выше, превращались в волдырики а затем исчезали, но тут же высыпали новые. Потом процесс перешел на лицо и голову, я испугалась. Все это жутко чесалось. Подойти на пост к медсестре я боялась — вдруг отправят в инфекционное отделение. Решила на свой страх и риск выпить тавегил — если все пройдет, значит просто аллергия, если нет — то что-то более серьезное и необходимо принимать срочные меры. От тавегила все прошло, Лизу вызвалась покормить соседка по палате, у которой пришло много молока, и ее мальчик не справлялся с таким количеством. Я решила было, что это аллергия на какой-то из препаратов, которые вводили в родах. Впоследствии оказалось, что это не так, поскольку через 2 месяца после родов у меня, в жизни не знавшей, что такое аллергия, опять возникла такая же крапивница. Видимо, гормональный взрыв.
Ольга Мордашова
