Обо мне
;)
Я родилась в 1979 г., 16 марта в Москве. Мое детство было совершено обычным — полная семья, бабушки (одна жива и поныне, ей 92 года), когда мне было 14 лет родился мой брат. С 4 лет детский сад, с шести — школа. Я в детстве была очень развитым ребенком, бегло читала с 3 лет, к шести годам писала печатными буквами и производила простейшие арифметические операции, поэтому моя мама приняла решение отдать меня в школу в 6 лет. Это определило мою жизнь на ближайшие 10 лет.
Хотя по умственному развитию я на тот момент превосходила большинство моих одноклассников-семилеток, психологически была к школе абсолютно не готова — была патологически застенчивой, замкнутой, с трудом устанавливала контакты со сверстниками. И если в младших классах я еще с кем-то дружила, то в средней школе стала типичной белой вороной.
Девочки-одноклассницы относились ко мне с легким презрением, часть ребят — с жалостью, другая часть откровенно издевалась. Отдушиной были книги — сколько я их перечитала в отрочестве, даже подумать страшно. Достаточно сказать, что в нашем доме была небольшая библиотека, работавшая по вторникам и четвергам. Я приходила во вторник, брала пять внушительных книг (больше нельзя было), и в четверг приносила все пять сдавать прочитанными…
Окончив 9 классов, я поступила в педагогический лицей, решив сразу «поставить себя» там по другому, чем в школе, и стараться налаживать контакты с окружающими. Как ни странно, у меня это получилась, в педлицее, а потом в педколледже, я хотя и не была душой компании, но и на недостаток друзей пожаловаться тоже не могла.
От веры мои родители были далеки, но крестили меня в детстве, и бабушка иногда водила меня причащать в московский храм Св. Иоанна Воина и в храм Ризоположения. Очень верующей тогда была и сейчас остается родная сестра моей бабушки, знавшая о. Павла Груздева и часто к нему ездившая. В итоге бабушка Аня и привела две наших семьи к Богу — семью своей дочери и племянницы, моей мамы. Правда отцы в наших семьях к вере так и не пришли.
До 12 лет я посещала храм лишь эпизодически, в раннем детстве с бабушкой, позже — с мамой, которая к этому времени начала интересоваться церковной жизнью. Наша бабушка Аня к тому времени стала духовной дочерью о. Аркадия Шатова, который в то время служил в соседнем с ней селе. Когда о. Аркадию отдали храм Св. Благоверного Царевича Димитрия при Первой Градской больнице, баба Аня стала ходить в этот храм, потом привела туда свою дочь и внучку, потом и нас с мамой.
Именно с этого момента и началось воцерковление нашей семьи, в этом храме мы и остаемся по сей день. Мы с мамой с истинно неофитским пылом с головой ушли в церковную жизнь, наш внешний облик изменился до неузнаваемости, к сильному недовольству моего папы.
Я стала ходить в воскресную школу, посещать множество кружков при храме, у меня появились в храме друзья, я ездила в православный лагерь на Волгу. Мама перешла работать в храм бухгалтером. В 42 года она забеременела, беременность протекала удивительно легко, а когда мне было 14 лет, в Престольный праздник нашего храма, 28 мая в день Св. Благоверного Царевича Димитрия, Угличского Чудотворца, на 2 недели раньше срока родился мой брат Димка.
Наверное, это не простое совпадение, что оно значит пока сложно понять, Дима пока самый обычный мальчик, но хочется верить, что для него все еще впереди. То время я вспоминаю как золотое, но длилось оно по моей вине недолго. Когда я поступила в педагогический лицей, студенческая жизнь с ее учебой, капустниками, тусовками увлекла меня.
Хотя я никогда не ходила на дискотеки, нашлось еще масса занятий, которые оказались в состоянии отвлечь меня от церковной жизни, к тому времени уже приевшейся, призывающая благодать начала ослабевать. Да и мама с маленьким ребенком на руках не смогла уже так часто бывать в храме, до которого нужно было долго добираться на метро.
Так я отдалилась от Бога, хотя внешне все было вроде бы в порядке — я хоть и не каждое воскресенье, но ходила в храм, соблюдала посты, в храме держалась благочестиво. Но домашняя молитва стала даваться все трудней, потом я и вовсе ее оставила, стала одеваться и вести себя как все однокурсницы.
В то время в нашем храме начала развиваться интереснейшая молодежная жизнь с летними лагерями, миссионерскими походами, но все это прошло мимо меня, о чем я теперь очень жалею. Внутри я уже была не христианкой, меня стали посещать тяжелые сомнения, вернулся из детства забытый было ужас смерти.
Этот страх вылился в боязнь замкнутого пространства, мне становилось плохо в метро, в итоге я совсем не смогла в нем ездить и в институт (к тому времени я уже поступила в МГПУ) добиралась на перекладных. Полностью от этого страха я не избавилась до сих пор, но рождение дочки почти меня исцелило.
Жить так стало очень тяжело и я отправилась к духовнику на генеральную исповедь. Разговор с о. Аркадием очень меня укрепил, с этого времени началось мое постепенное восстановление, период неофитства уступил место сознательной вере. Правда и сейчас меня еще посещают сомнения, и от страха смерти я еще до конца не избавилась, бывает что «заедает быт», но все-таки уже нет той тяжести на душе, которая овладевала мной в трудный период.
Окончив институт по специальности «логопед-дефектолог, специальный психолог», я устроилась на работу в психоневрологический санаторий для детей с церебральным параличом. На деле детки в этом санатории оказались совершенно разные по диагнозам — и с умственной отсталостью разной степени тяжести, и с чисто речевыми нарушениями, и с аутизмом, с церебральным параличом самой разной степени тяжести — от полной невозможности самостоятельного передвижения и невозможности общения до лишь легких двигательных нарушений. Санаторий — это не интернат, все детки имеют любящих родителей, находятся на пятидневке, на выходные родители забирают их домой. Сначала я стала работать в самой тяжелой группе, хотя работать, это громко сказано — девочка-выпускница ничем не могла помочь полностью обездвиженным детям с глубокой умственной отсталостью и тяжелыми речевыми нарушениями. Это прекрасно знала и администрация, поэтому эта группа была своего рода тестом на профпригодность, ее проходили все вновь поступившие на работу. Проработав там год на полставки (я тогда еще училась на последнем курсе), на следующий год я стала работать на полторы ставки, оставив за собой эту группу и взяв другую. В этой группе были детки с более легким двигательным дефектом, большинство — с сохранным интеллектом или задержкой психического развития, несколько деток с олигофренией. В этой группе я работала с удовольствием, чувствовала отдачу от деток, они росли, приобретали новые знания, и я была рада, что могу в чем-то им помочь. В санатории я работала до того, как вышла в декретный отпуск, надеюсь еще туда вернуться.
Ольга Мордашова
